by olladij

Джордж Вудкок: Тирания часов

Джордж Вудкок

(The Tyranny of the Clock; Из: War Commetary – For Anarchism, 1944)

Существующее общество Запада ни в одной характеристике не отличается от ранних обществ так резко, как в своей концепции времени. Древнему китайцу или греку, современному арабскому пастуху или мексиканскому крестьянину время представлялось в цикличном процессе природы, смене дня и ночи, переходе от сезона к сезону. Кочевники и крестьяне измеряли и всё ещё измеряют свой день от восхода до заката, а свой год в определениях посева и жатвы, опадающих листьев и тающего льда на озёрах и реках. Фермер работал в согласии с элементами (природы), ремесленник – пока чувствовал, что ещё необходимо улучшить продукт. Время усматривалось в процессе естественных перемен и люди не намеревались измерять его точно. Поэтому высокоразвитые в других аспектах цивилизации имели особенно примитивные средства для измерения времени: стеклянная ёмкость с сыплющимся песком или каплющей водой, солнечные часы, бесполезные в пасмурный день, и свеча или лампа, чьи несгоревшие остатки масла или воска показывали часы. Все эти приспособления были приблизительными и неточными и были часто ненадёжными из-за погоды или личной лености смотрителя. Нигде в древнем или средневековом мире, кроме крошечного меньшинства, никто не занимался измерением времени в терминах математической точности.

Современный западный человек живёт в мире, который несётся, соответствуя механическим и математическим символам часового времени (clock time). Часы диктуют ему его движения и предотвращают его действия. Часы превращают время из процесса природы в вещь, которую можно продать или купить, как мыло или изюм. И поэтому, без средств для точного измерения времени индустриальный капитализм никогда не мог бы развиться и продолжать эксплуатировать рабочих; часы воплощают собой элемент механической тирании в жизни современных людей более явно, чем любой личный эксплуататор или любая другая машина. Ценно отследить исторический процесс, в котором часы оказывали влияние на развитие современной европейской цивилизации.

Continue reading →

by olladij

Пост-анархизм в двух словах

Джейсон Адамс

В последние несколько лет возрос интерес к тому, что некоторые сокращённо называют «пост-анархизмом», т.к. это слово используется для описания самые различные течения мысли и, возможно, из-за неожиданных временных осложнений, даже для людей с анархистской сцены, это термин, который зачастую по умолчанию не используется. Но как термин он так же относится к волне попыток пересмотреть анархизм в свете великих достижений современной радикальной теории и мира как такового, большая часть которой началась с событиями Мая 1968 года в Париже, Франция, и на интеллектуальной сцене, где возник бунт. И в самом деле, во вступлении к новой книге Эндрю Финберга об этих событиях, «When Poetry Ruled the Streets», Дуглас Келнер высказывает мысль, что постструктуралистская теория как она развилась во Франции, не была отрицанием этого движения, как часто думают, но большей частью была действительно продолжением новых форм мысли, критики и действия, которые завоевали улицы в то время. По его словам: «страстная интенсивность и дух критики во многих версиях французской постмодернистской теории является продолжением духа 1968 года. Бордияр, Лиотар, Вирильо, Деррида, Касториадис, Фуко, Делёз, Гваттари и прочие французские теоретики, ассоциируемые с постмодернистской мыслью, все были участниками майских событий 68-ого года. Они разделяли их революционную силу и радикальное вдохновение, и они пытались развить новые методы радикальной мысли, которые внесли бы в другие исторические условия радикализм 1960-х» (2001).

Continue reading →

by olladij

Реформисты в Иране: Спасите монстра!

Али Ширази

От Каджаров до Реза-Шаха

С начала контактов с западным миром Иран в несколько заходов перенимал и перерабатывал модели, которые были распространены в то время. Во время династии Калжаров в конце 19-го, начале 20-го века, Османская империя была мостом к идеям Просвещения, происходившим с Запада.

В конечном итоге, это вело к тому, что дело дошло до конституционной революции, которая в первую очередь ограничила абсолютные права духовенства и шаха. По крайней мере, это было целью тогдашнего конституционного движения. Постепенно духовенству удалось снова получить власть. Это духовенство заправляло всем при дворе шаха. Соответственно снова начало расти и недовольство населения. Реза Палави воспользовался этим, чтобы утвердить свою власть как главнокомандующий армии, а затем и как шах, и превратить её в диктатуру. Он ограничил власть религиозных объединений, отнял часть их земельных владений и начал символические реформы, к примеру, заменил тюрбаны галстуками.

Поскольку Реза во время Второй мировой войны сблизился с Гитлером, ему пришлось отказаться от власти в пользу своего сына. В год ухода Реза-Шаха разрослось протестное движение, пик которого пришёлся на конфликт вокруг нефти и приход к власти доктора Моссадеха. Путч 1953-го года разбил это движение. С тех пор движения организовывались только в подполье. В 1960-х произошли первые партизанские акции. Ответом шаха, которого к тому вынудило правительство США, была земельная реформа, вошедшая в историю как Белая революция. Самыми решительными врагами реформы были священники, которые, как и европейское духовенство перед Просвещением, обладали огромными земельными владениями. Тогда Хомейни выступил организатором протестов, требовавших исламского порядка. Движение Хомейни было разбито, Хомейни удалился в изгнание в Наджаф.

Даже если земельная реформа принесла шаху много союзников в сельских местностях, продолжение владычества диктаторскими методами привело к тому, что режим не мог исправить свои недостатки и протесты начали разрастаться снова. Многомиллионное протестное движение на иранских улицах в 1978-м и 1979-м годах привело к свержению режима шаха. При помощи Запада Хомейни смог вопользоваться этой энергией и создать исламистский режим. Все надежды на свободу и иллюзии населения испарились, как в пустыне. Continue reading →

by olladij

Палестина: Государство для кого?

Томас фон дер Остен-Закен

Признанного ООН палестинского государства требуют все арабские государства столь же упорно, как Иран и Турция. По крайней мере, об этом во весь голос заявляют представители правительств, оппозиционеры, исламисты и либералы. Высокие слова, которые должны внушать чувство единства, едва ли могут хоть как-то скрыть линии фронта и конфликты на Ближнем Востоке.

Когда, например, бывший шеф саудовской госбезопасности, принц Турки аль-Файсал, в статье в New York Times угрожает американскому союзнику тем, что ослабеют дипломатические связи, если США наложат вето против заявки PLO в Совете Безопасности, то едва ли беспокойство о благополучии палестинцев играло главную роль. Речь идёт о чёткой позиции против Ирана. Признание международным правом палестинского государства, объявил Турки, в первую очередь, «изолирует госудасртва-парии в регионе, Иран и Сирию, а так же их союзников — Хисболла и Хамас». А в эти дни — это важнейшая цель саудовской политики. Всеми средствами клерикальные автократы у Персидского пролива пытаются вытеснить иранское влияние из своего окружения и ослабить режим в Тегеране. Ради этой цели Турки даже открыто оклеветывает Хамас, которые идеологически находятся к Саудам куда ближе, он поддерживает Фатх президента Махмуда Аббаса и показывает себя озабоченным интересами безопасности Израиля. В Иране, напротив, поют всё ту же песню. Его страна от всего сердца поддерживает заявку палестинцев — сказал недавно иранский посол в Египте, – т.к. это важный шаг на пути к «окончательному стиранию Израиля с карты мира». Continue reading →

by olladij

Buchrezension: Begegnungen feindlicher Brüder

«Begegnungen feindlicher Brüder. Zum Verhältnis von Anarchismus und Marxismus in der Geschichte der sozialistischen Bewegung»

Philippe Kellermann (Hg.)

Unrast Verlag, 2011, ISBN 978-3-89771-505-9, 14 Euro

Seitdem es eben diese „feindlichen Brüder“ gibt, wurde praktisch permanent etwas zu ihrem komplizierten Verhältnis untereinander geschrieben. Beide Seiten produzierten fleißig Schmähschriften, etwas weniger fleißig waren leider diejenigen, die sich ernsthaft darum bemühten, zwischen den scheinbar unversöhnlichen Positionen zu vermitteln, damit sie sich wenn nicht in einer Synthese vereinen, dann wenigstens gegenseitig bereichern. Solche Schriften sind auch unterschiedlich ausgefallen, manche waren zwar gut gemeint, blieben aber eher oberflächlich, andere – und du solchen zähle ich das von Phillippe Kellermann herausgegebene Buch – versuchen tiefer zu bohren. Es wäre natürlich nur ein Anfang, oder eher die Fortsetzung der Debatte, denn es ist schier unmöglich, alle Aspekte und Einzelheiten des Streits zwischen Marxismus und Anarchismus in einem dünnen Buch zu beleuchten. Wie vielfältig die Aspekte sein können – davon zeugen die im Buch versammelten Aufsätze. So kommen z.B. Wolfgang Eckhard und Karl Reiter in ihren Beiträgen zum selben Thema, zum Konflikt zwischen Marx und Bakunin bezüglich der Staatlichkeit, zu diametral entgegengesetzten Schlüssen. Antje Schrupp schafft aber im darauf folgenden Beitrag diese Konfliktlinien zu relativieren, indem sie andere aufmacht – nämlich wie widersprüchlich die Frage nach der Emanzipation der Frau in der Ersten Internationale diskutiert wurde. Kellermanns Auseinandersetzung mit Sorel, sich vermeintlich auf Marx, in der Tat aber auf den irrationalistischen Philosophen Henri Bergson beziehenden Syndikalisten, macht richtig Lust sich Sorels Ideen, die sich eher für Rechte als für Linke als nützlich erwiesen haben, näher anzuschauen. Dasselbe gilt auch für Jens Kastners Aufsatz über Antonio Gramsci, dabei sei angemerkt, dass die Auseinandersetzung noch vor Jahren begonnen wurde (siehe GWR 293, 2004), und in ihrer aktuellen Form (logischerweise) viel mehr Sinn macht.

Auch ein angespanntes Verhältnis zwischen der rätekommunistischen Strömung und Anarchismus kommt an mehreren Stellen zur Sprache, was hoffentlich viele LeserInnen animieren wird, weiter in die Richtung nachzuforschen. Trotz des positiven Bezugs Robert Foltins auf die neuere Sozialdemokratie, die in erster Linie durch Hardt und Negri gehypet wird, was m.E. einfach eine falsche Alternative ist, ist wegen seiner schonungslosen, aber solidarischen Kritik an anarchistischer Begriffslosigkeit gerade was den Erzfeind des Anarchismus, den Staat angeht, interessant. Zu dieser Begriffslosigkeit hat sowohl der berühmt-berüchtigte Umstand beigetragen, dass die Geschichte die abstrakte Staatskritik „klassischer“ AnarchistInnen bestätigte und ihre Aktualisierung oft vernachlässigt wurde, als auch die explizite Weigerung vieler AnarchistInnen, sich mit der Marxschen Kritik der politischen Ökonomie zu befassen, ohne die das Erfassen der modernen Staatlichkeit kaum möglich sein wird.

Hoffen wir also, dass die Erkenntnis für beide Seiten des Konflikts (der keiner sein sollte) wichtiger ist, als das Verharren in historisch längst überholten Identitäten und zahnlosen jugendlichen Subkulturen. Hoffen wir auch, dass diese durchaus gelungene Aufsatzsammlung zur Erkenntnis beiträgt.

Ndejra

[erschienen in der Oktober-Ausgabe von Gai Dao, der Zeitung der FdA]

by olladij

Арабская контрреволюция

Йорг Финкенбергер в Polemos Nr.4, лето 2011

Незадолго после того, как удалось свергнуть Мубарака, египетская революция потерпела огромное поражение: её первое поражение, но сумрачное знамение того, что ещё может случиться. С позволения военного командования, которому революция перепоручила судьбу страны и, более того, стабильности ради, судьбу революции, Юсуф Карадави проповедовал перед своими последователями на площади Тахрир, которую для этого очистили от революции. Пожилой эмигрант, известный предводитель исламистов, руководил чем-то, что отчасти напоминало богослужение, от части — фашистский марш, где десятки тысяч, если не сотни тысяч скандировали: «Мы маршируем в Аль-Кудс, миллионы мучеников!»

Это жуткое богослужение осветило путь и сделало его для всех видимым: это то, что ожидает тех, кто делает революцию, но не разбирается с настоящим врагом. От президента избавились, но не от его соратников, которые поторапливаются снова использовать исламистов; которые и без того всегда были частью режима с самого его начала, и чьи лозунги о мученичестве и войне нужны для того, чтобы заглушать требования свободы, которые ещё недели назад наполняли площадь Тахрир.

Это были, на самом деле, первые шаги арабской контрреволюции, а крики её могут быть переведены следующим образом: Мы выступаем за старый арабский порядок, мы будем за него сражаться до самой смерти и мы не собираемся отступать.

1. Во время великой Французской революции произошло восстание в Вандее, когда монахи и реакционные священники смогли направить крестьян против революции, которая как раз сделала из них свободных людей. Человеческая жажда рабства неутолима. У Русской революции 1905-го года был свой смертельный враг, черносотенцы, погромщики, которые убивали евреев и позднее, в 1917-м, стали сердцевиной Белой Гвардии. Революция 1918-го года в Германии была повержена (кстати, франкскими) крестьянскими сыновьями в фрайкорпсах под свастиками. А иранское рабочее и женское движения 1978-го года пали жертвой Партии Бога и её предводителя Хомейни.

Смертельный враг нового арабского мира, который заслуживал бы этого имени, его Вандея и его черносотенцы, уже выступили, и их можно довольно точно опознать по их поступкам и их причинам. Continue reading →

by olladij

«Den Krieg wollen nur die Politiker»

Pjotr Rausch

[Ein etwas älterer Text eines russischen Anarchisten zum Tschetschenischen Krieg, der vielleicht an manchen Stellen etwas skurill scheinen mag – es wird ja schließlich u.A. Partei für “islamistische Terroristen” ergriefen, ansonsten aber sehr interessante Gedanken zur Staatlichkeit und zum Krieg enthält.]

Das ist beinahe eine der Hauptlosungen der endlich beginnenden Antikriegskampagne. Und sie scheint nicht gut gewählt zu sein. Eigentlich ist es ein Problem bei fast allen Losungen. Wenn mensch im Wort „noch“ („ещё“ – A.d.Ü.) fünf Fehler machen kann, so wundert mensch sich, wenn sich nicht deutlich mehr Fehler in sechs Wörtern finden. Was ist das aber, was uns als Fehler scheint?

Auf den ersten Fehler haben wir bereits hingewiesen – wenn jemand kapiert hat, dass die Kriegsproblematik ihn oder sie betrifft, wäre es nicht schlecht, wenn er oder sie auch kapieren würde, dass das ein politisches Problem ist. Nehmen Sie an einer Aktion, die eine bestimmte Einstellung gegenüber dem Krieg demonstriert, oder unmittelbar an kriegerischen Auseinandersetzungen teil, mischen Sie sich in politische Ereignisse ein. Ihre aktive und bewusste Teilnahme bedeutet, dass Sie einE PolitikerIn sind. Die Losung aber, um das Wort im negativen Kontext zu benutzen, zielt darauf ab, dass es angeblich eine Kaste geben soll, die sich mit solchen Fragen professionell beschäftigt und gleichzeitig vollkommen pervertierte Interessen hat, die fatalerweise mit den Interessen der Mehrheit nicht übereinstimmen. Das heißt dann, dass die große Mehrheit der Bevölkerung aus apolitischen humanistischen Pazifisten besteht, die aus absolut unerklärlichen Gründen einer Clique blutrünstiger Kannibale erlauben, etwas mit sich zu machen, was den Menschen gar nicht gefällt. Leider ist es in Wahrheit noch wesentlich schlimmer. Continue reading →

by olladij

Russland: Land unter Füssen

(Dieser mittlerweile ein Jahr alte Text ist ein Kommentar des russischen anarchistischen Autors Herbert Maridze, der sich mit der Reaktion des russischen Premiers Vladimir Putin auf die Brände, der gegenwärtigen Lage in Rußland und mit der Kampagne der Behörden gegen AntifaschistInnen und UmweltschützerInnen befaßt. Wurde hier nur “umformatiert” und etwas leserlicher gemacht.)

Ja, da haben wir es – Rußlands wichtigstes Nachrichtenthema ist der Wetterbericht. Darauf haben wir lange warten müssen, und wir werden es überleben. Wären wir religiöser, würde ich jetzt sicher darauf hinweisen, daß diese mittägliche Dunkelheit in Moskau und das Zähneknirschen uns zeigen soll, was den Tyrannen und ihren Helfershelfern noch bevorsteht. Oder wenigstens bevorstehen sollte… Es ist nämlich so, daß die – jedenfalls die Klügsten und Gefährlichsten von denen – genau wissen, was sie zu erwarten haben. Sie haben bereits eine Ahnung, was es heißt, wenn das Land plötzlich anfängt zu brennen – in großer Tiefe, wo keine Macht hinreicht. Das ist so doll metaphysisch, Alter, da steigst du in jedes Flugzeug, nicht nur eins zur Feuerbekämpfung. Laß sich doch das ganze Internet über dich lustig machen, laß doch ruhig alle wütend werden, das öffentliche Gewissen wird das Image eines Mannes genau registrieren, der sich nicht hinter den Rücken von Robocops versteckt, falls die Nieten in Ryazan mal wieder alles vermasseln, sondern der das gottverdammte Land zur Not auch noch selbst wässert und sich daran selbst aufgeilt – aber so, daß auch nicht das leiseste Rauchwölkchen zu bemerken ist. Also gibts nur Wasser und Sumpf. Also gibts nicht mal Gras, sondern nur die Kameras von CCTV.

In was für einer Gesellschaft leben wir denn? Einige werden sicher die Gesellschaft des Spektakels erwähnen, wenn sie in die Glotze schauen, einige werden es plötzlich eine Konsumgesellschaft nennen. Aber hier ein typisches Beispiel. Zwischen den Hauptstädten einiger Länder wird eine mautpflichtige Autobahn gebaut. Aufgrund direkter Anordnungen des Premierministers wurde eine der wenigen verbliebenen Waldflächen der Hauptstadt für diese Autobahn geopfert. Es kommt zu andauernden merkwürdigen Angriffen auf die VerteidigerInnen dieses Waldstücks, die innerhalb der Legalität agieren – und die Polizei ist offenbar absolut unfähig, diese aufzuklären. Eine ausländische Firma hat den Bau übernommen, aber die Baustelle wrd von ultra-rechten Fußballfans bewacht. Alle diese Zutaten mischen sich willig zu einer Mahlzeit mit ganz einfachem Geschmack – große Firmen, repressive Staatsorgane und marginale faschistische Gruppen verbinden sich ganz natürlich zur Unterstützung von Spitzenbeamten und in Opposition gegen AnwohnerInnen und UmweltschützerInnen. Continue reading →

by olladij

All you can eat

(и ещё одна старая, но актуальная тележка)

Ян Гербер, немецкий левый еженедельник Jungle World

Веганские защитники прав животных представляют собой желение объявить природу в образе животного как контр-проект к испорченной и декадентской цивилизации. Вместо людей они хотят освобождать живтоных.

Несомненно: отношения между человеком и природой устроены как угодно, но не разумно. Ответсвенны за это, однако, ни аппетит противных мясоедов, ни мороженщик на углу улицы, ни дива в мехах. Соответсвенно, отношения не улучшатся и тогда, когда леворадикальные коммунальные квартиры держат свои холодильники свободными от колбасы, учителя начальной школы собирают подписи за вегатерианское школьное питание или Памела Андерсон снова фотографируется под лозунгом «Лучше голышом, чем в мехах». Так же как и тоска по жизни в лесах, которая, вероятно, скрывается за деятельностью некоторых групп защитников животных, сегодняшние тоношения между человеком и природой являются результатом диалектики процесса цивилизации. Веганские друзья животных могли бы это знать, если бы не цитировали постоянно из трудов Адорно и Хоркхаймера три стандартных места, а прочитали бы соответсвующие книги. Нельзя понять Критическую Теорию, если из неё выдёргивать лишь отдельные куски текста ради обоснования веганизма.

Профанация мира, которая стояла в центре программы Просвещения, происходила параллельно с его повторным околдовыванием. Общественные отношения стали вещественно застывшими природными отношениями, второй природой. В этом процессе освобождения от первой природы человек разделил судьбу остального мира. Общество, по Хоркхаймеру и Адорно, «продолжает угрожающую природу как длительное, организованное принуждение, которое, воспроизводясь в индивидах как последовательное самосохранение, снова обрушивается на природу как общественное владычество над природой».
Чем более общественные отношения принуждения становились похожи на архаичную борьбу всех против всех, тем сильнее отсковали люди по оригиналу. Вопреки ожиданиям Маркса, они не сделали не недостигнутый идеал буржуазного общества, обещание счастья Просвещения, масштабом реальности. Вместо этого они проклинали либо то в статусе кво, что наиболее приближалось к идеалу: индивидуальность, искусственность, роскошь буржуазии либо мировой рынок, в котором уже содержалась идея безгосударственного мирового общества. Либо они мечтали о дурной реальности позавчерашнего дня – о стае, семействе, племени, крови и почве. Continue reading →

by olladij

“Долой антифа!”

(набрёл случайно на свои старые переводы из Jungle World, забираю к себе и вывешиваю для потомков)

Образ врага нацистов мешает нам рассмотреть их политические взгляды и центр общества, откуда они происходят. Среди леваков часто можно встретить очень занятное увлечение, а именно обсуждение вопроса о том, кто, собственно, более искренне придерживается левых взглядов, кто левее и кто всем левакам левак. Должно быть, в этом есть какой-то смысл, да и дело действительно увлекает, так как никто ведь не откажется от участия в таких дискуссиях? Но кто же является – и данный вопрос отнюдь не уходит от темы, раз он опирается на ту же схему левых и правых – собственно, нацистом?
После нападения на немца африканского происхождения в апреле этого года в Потсдаме СМИ, политики и антифашисты принялись обсуждать именно этот вопрос. Являются ли нападающие нацистами даже том случае, если они не числятся в зарегистрированной правоэкстремистской организации? Не достаточно ли для этого вращатья в кругах националистов с физиономиями драчунов и расистских гопников-хулиганов? Подпадает ли нападение по расистским мотивам под определение как нацистское, если нападающий придерживается явно фашистских взглядов, или немецкий глава семьи также может считаться нацистом, если он спонтанно, выпив очередную кружку пива, решил придать своей враждебной к иностранцам обиде материальное выражение? Continue reading →