Али Ширази
От Каджаров до Реза-Шаха
С начала контактов с западным миром Иран в несколько заходов перенимал и перерабатывал модели, которые были распространены в то время. Во время династии Калжаров в конце 19-го, начале 20-го века, Османская империя была мостом к идеям Просвещения, происходившим с Запада.
В конечном итоге, это вело к тому, что дело дошло до конституционной революции, которая в первую очередь ограничила абсолютные права духовенства и шаха. По крайней мере, это было целью тогдашнего конституционного движения. Постепенно духовенству удалось снова получить власть. Это духовенство заправляло всем при дворе шаха. Соответственно снова начало расти и недовольство населения. Реза Палави воспользовался этим, чтобы утвердить свою власть как главнокомандующий армии, а затем и как шах, и превратить её в диктатуру. Он ограничил власть религиозных объединений, отнял часть их земельных владений и начал символические реформы, к примеру, заменил тюрбаны галстуками.
Поскольку Реза во время Второй мировой войны сблизился с Гитлером, ему пришлось отказаться от власти в пользу своего сына. В год ухода Реза-Шаха разрослось протестное движение, пик которого пришёлся на конфликт вокруг нефти и приход к власти доктора Моссадеха. Путч 1953-го года разбил это движение. С тех пор движения организовывались только в подполье. В 1960-х произошли первые партизанские акции. Ответом шаха, которого к тому вынудило правительство США, была земельная реформа, вошедшая в историю как Белая революция. Самыми решительными врагами реформы были священники, которые, как и европейское духовенство перед Просвещением, обладали огромными земельными владениями. Тогда Хомейни выступил организатором протестов, требовавших исламского порядка. Движение Хомейни было разбито, Хомейни удалился в изгнание в Наджаф.
Даже если земельная реформа принесла шаху много союзников в сельских местностях, продолжение владычества диктаторскими методами привело к тому, что режим не мог исправить свои недостатки и протесты начали разрастаться снова. Многомиллионное протестное движение на иранских улицах в 1978-м и 1979-м годах привело к свержению режима шаха. При помощи Запада Хомейни смог вопользоваться этой энергией и создать исламистский режим. Все надежды на свободу и иллюзии населения испарились, как в пустыне.
Надежда испаряется в пустыне
Затем была война, а параллельно с ней шли резня и массовые аресты, разбившие все оппозиционные структуры в стране. Населению пришлось долго приходить в себя после этого кровопускания. Но когда в 1990-х появился Хатами, разбудивший в людях по всей стране надежды на реформы, казалось, что началось новое время. Хатами избрали в президенты, но он спокойно наблюдал за тем, как возникшие критические газеты, как нарастающее студенческое движение, как зарождающаяся критика практики исламской республики угнетались при помощи полицейского насилия, арестов и убийств. Из передовой фигуры надежды получился каменный наблюдатель бойни. Вместо того, чтобы воспользоваться энергией протестов и поддержать её тем, что он ушёл бы со своего поста, он стал повторно избираться в президенты. Его политика была успешной, протесты поначалу затихли. Неудивительно, что на следующих выборах к власти пришёл такой дешёвый популист как Ахмадинеджад, при поддержке пасдаран и религиозных лидеров. Рафаджани, выступивший против него, проиграл.
Пасдаран на марше
Пасдаран, которые после войны получали экономически выгодные посты, начали марш через учреждения. Ахмадинеджад заменил по всей стране полицейских начальников и деканов университетов на своих людей, на парламенстких выборах пасдаран и бассиджи смогли получить большинство мест, началась всеохватывающая милитаризация страны. До выборов Ахмадинеджад ещё полемизировал, что духовенство прибирает всю прибыль с нефти себе, и что он после прихода к власти распределит деньги среди народа. Но после выборов он распределил их среди своих соратников, как и все остальные. В народе это не осталось незамеченным, и было сомнительно, сможет ли он в 2009-м году привлечь достаточно людей на избирательные пункты, чтобы изобразить легитимацию через народ.
В этом трудном положении снова пригодились так называемые реформисты. Незадолго до выборов Мирхуссейн Муссави и Каруби могли выступить в роли оппозиционных кандидатов. Растущая безработица, разрушенная экономика, всё это создало огромный потенциал недовольства, которое возложило свои надежды на этих реформистов. По всей стране возникло спонтанное движение в поддержку этих кандидатов, предвыборная лихорадка охватила население, как это случается в странах, которые после долгой диктатуры снова могут свободно выбирать. Это движение стало известным под именем Зелёного движения.
Что случилось затем, известно. Мирхуссейн Муссави, возможно, получивший 60 процентов голосов и названный начальником избирательного бюро победителем, стал в течение одной ночи проигравшим. Начальник избирательного бюро был убит, студенты арестованы, весь спонтанно возникший аппарат поддержки Муссави и Каруби были криминализован и арестован. Но план не удался так просто, как это себе представляли Ахмадинеджад и его покровители. Население вышло миллионами на улицы. И несмотря на гигантские отряды пасдаран и бассиджи, которые избивали протестующих, потребовался целый год, прежде чем правительство смогло закрыть народу рот.
И с тех пор царит молчание — как может показаться.
Реформисты по имени
Но это не так. Муссави и Каруби, которые для каждой демонстрации сначала хотели получить разрешение министерства внутренних дел, то есть того министерства, которое ответственно за репрессии, потеряли доверие в глазах населения. Протесты стали радикальней, люди были сыты по горло исламским террором. Когда Муссави спросили о том, что протестное движение нуждается в лидерстве, он ответил, что каждый иранец сам себе лидер. А на вопрос о необходимости организованного протеста, он сказал, что каждый иранец сам себе организация. Так, он de facto отказался от того, чтобы служить новому движению головой и помочь ей организоваться. Вместо этого он грезил «золотыми временами» Хомейни, о которых население, кстати, вспоминало немного иначе. Так, у него и Кураби больше не было власти в доме, когда они и их жёны были помещены под домашний арест.
Посредством массивных репрессий в Иране были снова утеряны все возможности организации легальной оппозиции, активистам снова пришлось уйти в подполье. Недовольные понадеялись теперь на иранцев в изгнании. Поэтому иранские группы, живущие за границей, сплотились, чтобы выработать совместную платформу для действий и развить альтернативы исламской республике. Этот процесс всё ещё длится.
С точки зрения исламистов — это новая угроза, на которую им нужно отреагировать. Как выглядит эта реакция?
Представители на Западе
Как Мирхуссейн Муссави, так и Кураби выслали на Запад посла, Ардешира Амира Арджоманд как представителя Муссави, и Моджтаба Вахеди как представителя Кураби. Арджоманд при этом официально выступает как представитель Муссави, в то время как Вахеди играет более самостоятельно. Он называет себя бывшим советником Кураби, поэтому он, якобы, знает, о чём тот думает. Что за позиции они занимают, какую роль они играют, к кому обращаются?
О деяниях Ардешира Амира Арджманда
Один из них, представитель Муссави Арджоманд, основал цветастый «Совет по гармонизации Зелёного пути надежды» (Shouraye Hamahangiye Rahe Sabze Omid), в котором до сих пор известен лишь председатель, собственно Арджоманд сам. Есть ли другие люди в Совете, как они туда попали и чем там занимаются, об этом господин Арджоманд пока умалчивает. И о финансировании его дел от него ничего нельзя узнать. Ардешир Амир Арджоманд смог даже основать в интернете канал «Зелёные СМИ Ирана» (Resaneye Sabze Iran – «Rasa», http://www.rasatv.net/). О финансировании на странице канала под рубрикой «Dar bareye ma» (О нас) говорится:
«Rasa – не ориентированное на прибыль учреждение, независимое от государственных и негосударственных политических партий, организаций и учреждений. (…) Финансовые источники этой сети опираются исключительно на финансовую поддержку населения и на рекламу, от других государств или иностранных государственных организаций никакая поддержка, прямая или непрямая, приниматься не будет».
Интересно в этом представлении то, что эти СМИ хотят быть такими независимыми, что не хотят поддержки даже от негосударственных организаций — а что тогда такое Зелёное движение или Совет по гармонизации Зелёного пути надежды, которые представляет господин Арджоманд? Что касается финансирования, в персидском тексте активно используется будущее время, что означает, что мы не найдём ни единого слова о том, откуда берутся деньги, которыми оплачивается создание и вся прошлая активность. При этом следует учитывать, что Rasa вещает не только из Ирана, но и из других стран, к примеру, из Сирии, т.е. содержит сеть корреспондентов. Прозрачные СМИ хотя бы объявили, какую часть доходов составляет реклама или должна составлять, ибо рекламодатели во многих СМИ обладают серьёзным влиянием на выбор тем и политическое направление.
Цели
Более чем финансы, нас должны интересовать главные положения Rasa. Помимо множества общих мест, которые мог бы спокойно подписать любой демократ, обнаруживается и такой красноречивый пункт 7:
«Демократическое прочтение конституции (Исламской республики Иран) и цели Исламской революции –
Rasa рассматривает воплощение конституции Исламской республики на основе демократических прав и данных человеку прав в целях оживления основных целей Революции, т.е. независимости, свободы, справедливости и милосердного Ислама, а также прогресса как основы их деятельности; и видит свою задачу в том, чтобы поддержать дискуссию о реформе конституции и политических структур на пути переговоров и национального диалога между всеми социальными слоями». Как видно, цели Rasa состоят не в основании мирского государства, и те, кто хотят совещаться о реформах принятой при Аятолле Хомейни конституции, хотя и должны представлять «все социальные слои», но речь о привлечении этнических меньшинств (курдов, асеров, туркменов, арабов, балучей) или меньшинств религиозных (баха, христианских армян, иудеев, суфийских орденов, суннитов) речи не ведётся совсем. Вместо этого есть отдельный абзац о сохранении территориальной целостности, что хотя и можно читать как отрицание военных интервенций снаружи, но также и как отказ на все предполагаемые требования этнических меньшинств.
Также понятие «данных человеку прав» (по-персидски: hoquqe bashari) колет глаз. Кто говорит о правах человека в смысле харты ООН о правах человека, предпочитает выражение «hoquqe bashar». Отсутствие -i в конце выдаёт иные намерения. Так называют права человека те, кто понимает под ними права данные богом и тем самым передаёт право их определения духовенству. Ибо кто ещё кроме духовенства в праве определять, какие права даются богом?
Позиция Ардешир Амир Арджоманд относительно других оппозиционных групп довольно ясна: все, кто хочет что-то изменить, должны собраться под его крышей, а крыша — это, конечно, Зеёлное движение, которое он, якобы, представляет за рубежом. Кого он под этой крышей потерпит, также обозначено довольно ясно: только те группы, которые не требуют упразднения Исламской республики, и желанны только те, кто принимает конституцию Исламской республики.
А Моджтаба Вахеди?
Моджаба Вахеди вступил на политическую арену за рубежом лишь позже, так что своего телеканала в интернете у него ещё нет. Во время своих первых выступлений он отчётливо критиковал Rasa TV, канал Арджоманда. Намекая на Совет гармонизации Зелёного пути надежды, он был невысокого мнения о «гармонизации», более того, он придерживается мнения, что время реформ прошло. Вместо этого он требует проведения «Национального конгресса» при участии всех политических сил. Звучит многообещающе. Но когда его спрашивают во время его выступлений об упразднении Исламской республики и об альтернативах, он уходит от ответа и не говорит ничего однозначного.
Ремонт или слом?
Если мы посмотрим на выступления Арджоманда и Вахеди или почитаем позиции монархистов, народных моджахедов, или некоторых левых групп вроде партии Tudeh, то возникает ощущение, что они вовсе не собираются упразднять Исламскую республику и заменять её демократическим мирским государством, а хотят только заменить или отремонтировать ту или иную часть, чтобы сохранить Республику. Конечно, монархисты или народные моджахеды тоже хотят, чтобы актуально правящая элита ушла, чтобы они могли в новой исламской системе раздать посты своим приверженцам, а о мирском демократическом государстве, гарантирующем права человека, речи нет. Его приверженцы, однако, существуют: среди студентов и в Зелёном движении в Иране, среди иранских демократов и в частях левых за границей.
Оглядываясь на историю Ирана, мы убеждены, что лишь секулярное, демократическое государство, крепко связанное с правами человека, соответствует желаниям большинства иранского населения.
http://alischirasi.blogsport.de/