horkheimer – liberadio

Критика общества как критика познания

Posted on November 17, 2024 - November 19, 2024 by olladij

Замечания к вопросу почему критика нуждается в теории и где лежат её границы

Клаус Петер Ортлиб

В силу своей крайне миноритарной позиции социальная критика, идущая к истокам, быстро оказывается в положении человека, попавшего в психушку, все обитатели которой находятся в одинаковом бреду. Любая попытка прояснить ситуацию неизбежно приводит к тому, что тебя самого признают невменяемым. В конце концов, большинство всегда нормально.

Господствующее заблуждение считает самым естественным в мире то, что всё, что находится за пределами собственных четырёх стен, должно выражаться в деньгах и что они должны быть заработаны трудом. Любой, кто выражает сомнения по этому поводу, считается по меньшей мере чудаком, а (марксистская) критика стоимости — в лучшем случае благонамеренной частной прихотью наряду со многими другими, которые порождает это общество.

Не только для самоутверждения, но и для того, чтобы повлиять на господствующее сознание и не быть легко отвергнутым как сумашедший, необходимо прояснить, откуда радикальная социальная критика берет свои суждения и чем «критическое мышление» отличается от «буржуазного мышления». Этому посвящены следующие замечания, которые опираются на Маркса и интерпретацию Маркса Моше Постоуном. (1)

Его простое послание заключается в том, что все мысли (без исключения) определяются в своих формах обществом, в котором они возникают. (2) В той мере, в какой это относится к более ранним или иностранным, например, средневековым, индийским или восточноазиатским культурам, это осознание считается само собой разумеющимся в сегодняшних исследованиях культуры. Однако по причинам, которые ещё предстоит прояснить, буржуазное мышление далеко от того, чтобы применить его к собственному обществу. Если мы это сделаем, то из этого следует: Наше мышление, критическое или нет, в своих формах определяется товарным обществом. Особенность критического мышления состоит в том, что это обстоятельство также принимается во внимание, то есть мышление всегда критически соотносится с товарным обществом и его специфическими категориями (товар, стоимость и, согласно более поздним открытиям, труд).

Речь идёт, таким образом, о резком отказе от всех попыток оперировать онтологическими понятиями, относящимися к якобы «определению бытия человека». В этом смысле необходимо отличать его от теоретического постмодернизма, который иногда понимается сходным образом, хотя и неверно: хотя ему и удаётся разобрать самооправдания онтологического мышления Просвещения с помощью лингвистической критики, он делает из этого неверные выводы, поскольку не различает понятийное мышление и мышление Просвещения. Ему не хватает именно обращения к конкретной форме общества, в котором люди говорят и думают, поэтому постмодернизм также обвиняют в онтологизации.

Проведённое здесь различие между буржуазным и критическим мышлением имеет для любой (в этом смысле) критической социальной теории последствия не только эпистемологического характера. В частности, они касаются вопроса о том, где проходят границы теории: Она не должна ни позволять себе увлекаться метафизической интерпретацией человеческой истории, предполагая законоподобную динамику, присущую только буржуазному обществу, ни позитивно определять посткапиталистические формы общества.

Политическая экономия…

Как известно, подзаголовок главного труда Маркса — «Критика политической экономии», то есть критика буржуазной науки, а значит, претензия на эпистемологическую критику. Маркс выполняет эту претензию, пытаясь показать, что признаваемые им категории глубинной капиталистической структуры (товар, стоимость, труд, капитал) выражаются в поверхностных явлениях (цена, заработная плата, прибыль, рента и т.д.), которые как бы противоречат глубинной структуре и затемняют её, так что другие теории, непосредственно связанные с различными проявлениями, как и господствующее обыденное сознание, обязательно должны мистифицировать общественные отношения, например, таким образом: Continue reading “Критика общества как критика познания” →

Царствие грядёт

Posted on December 21, 2023 - December 21, 2023 by olladij

[В момент своего появления «Империя» произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Погрустневшие после развала и реинтеграции Восточного блока левые воспрянули духом — кто-то снова лестно разъяснил им кто и зачем они в этом мире. И новый класс управленцев, считающих себя левыми, а свои классовые притязания — антагонизмом Империи капитала, с восторгом бросился с головой в активизм и политиканство. Двадцать лет спустя от учения Негри и Хардта не осталось ничего, кроме академического пиздабольства псевдолевых из среднего класса. Упоминаемый в этой критической рецензии 2002-го года тезис Роберта Курца, мол, когда люди не смотрят, вещи занимаются между собой коммунизмом, долгое время был инсайдерской шуткой в школе критики идеологии, в простанародье – у «антинемцев» (мемчиков тогда ещё не было). Затем Бобби умер и его хохмы постепенно забылись, в каком-то смысле он как и Негри до конца жизни оставался кондовым ленинистом. Но в чём ему никогда нельзя было отказать — это в том, что он никогда в отличие от Негри не был антисионистом и всегда активно хуесосил антисемитов, маскирующихся под благочестивых «левых критиков Израиля», по причине чего однажды и разосрался с группой «Кризис». Но это уже совсем другая история. – liberadio]

Труд Негри и Хардта «Empire» обслуживает потребность левых в толковании мира, но мало что объясняет.

Андреас Бенль

Своей книгой «Империя» Антонио Негри и Майкл Хардт, очевидно, написали стандартный труд для движения против глобализации. Книга удовлетворяет левые потребности. В конце концов, вряд ли есть ещё столь массивные труды, претендующие на глобальную критику капитализма. Кроме того, описание Хардтом и Негри «нового мирового порядка» кажется более оригинальным, чем то, что обычно предлагается в этой области.

«Империя» воздерживается от открытого антиамериканизма и, таким образом, может восприниматься и за пределами регрессивного антиимпериализма традиционных левых. К сожалению, это уже не мелочь, учитывая обратную реакцию левых, которые доходят до некогда «антинемецкого» спектра и спонтанно интерпретируют антиамериканский и антисемитский террор исламистов как реакцию на преступления внешней политики США и вообще на страдания, которые ежедневно порождает капиталистический миропорядок. Таким образом, вопрос заключается в том, является ли энтузиазм, с которым Негри и Хардт относятся к протестам против «глобализации», просто недоразумением, или же сходство лежит на более глубоком уровне.

В «Империи» Хардт и Негри 150 лет спустя вновь обращаются к пафосу «Коммунистического манифеста». Смена парадигмы от классического империализма национальных государств к транснациональной империи, произошедшая после Второй мировой войны, заново ставит вопрос о коммунистическом снятии капитализма.

Для Хардта и Негри история национальных государств, колониализма, фашизма – всех отдельных явлений буржуазной современности – лишь преходящие этапы на пути к буквально безграничному капиталистическому обобществлению: «В отличие от империализма, Империя не создаёт территориального центра власти, не основывается на априорно фиксированных границах и барьерах. Она децентрализована и детерриториализована, это аппарат власти, который постепенно поглощает глобальное пространство во всей его полноте, включая его в свой открытый и расширяющийся горизонт. (…) Различные национальные цвета империалистической карты сливаются и перетекают в глобальную радугу Империи».

Антагонизм империи, «Множество», представляется столь же линейным. Это «вновь созданный и расширенный постмодерновый пролетариат». Количественно Множество включает в себя «почти всё человечество, которое либо интегрировано в сети капиталистической эксплуатации, либо подвержено им». В качественном отношении Множество – это всеобщий интеллект: Марксова перспектива социального знания как непосредственной производительной силы становится реальной благодаря компьютеризации производства.

Техническое развитие требует автономии и сотрудничества вместо централизации и дисциплины. По мнению Хардта и Негри, это значительно расширяет потенциал коммунистического обобществления. В конце концов, капиталистическое развитие всё больше позволяет множеству людей организовывать производство без капиталистического командования.

Хардт и Негри формулируют свою философию истории, которая не хочет быть философией истории, в явной оппозиции к любой диалектике, которая отвергается как «телеологическая». На её место приходят два методологических подхода. Первый – «критический и деконструктивный», направленный на «ниспровержение гегемониального языка и социальных структур». Это позволит выявить «онтологическую основу, предлагаемую творческой и продуктивной практикой толпы».

Теперь она должна быть основана «конструктивно, этически и политически». Таким образом, Империя и Множество в конечном счёте сталкиваются друг с другом совершенно неопосредованно. Практики пролетарской толпы действительно представляют собой Империю, но только негативно, поскольку она постоянно ломает сопротивление Множества. Под поверхностью Империи баланс неумолимо смещается к концу в сторону освобождения Множества. Continue reading “Царствие грядёт” →

Разрушение государства посредством марксизма-аньолизма. Йоханес Аньоли в беседе с Йоахимом Бруном

Posted on February 28, 2023 - May 22, 2023 by olladij

[Дидывоевале! Один, Йоханнес Аньоли (22.2.1925 — 4.5.2003) сопляком призвался в итальянскую армию и воевал на стороне фашистов против югославских партизан, пока не попал в плен и не остался жить в ФРГ; другой, Йоахим Брун (30.1.1955 – 28.2.2019), будучи юным маоистом, призвался в бундесвер и до конца жизни хранил удостоверение водителя танка на случай революции. А потом, спустя десятилетия, они встретились и по-дедовски, хихикая, перетёрли о практически всём на свете: о философии, марксизме, рабочей автономии, о боге и, конечно, о социальной революции и коммунизме. Оба деда, я должен признаться, значат для меня много. Именно поэтому именно этот разговор, именно сейчас. Лично знаком я был только с Бруном, но из нашего поверхностного знакомства ничего стоящего не развилось, о чём я жалею, но мне кажется, что виной тому не мой, а «чей-то ещё» говённый характер. Как бы там ни было, дидывоевале, придётся и нам. – liberadio]

Йоахим Брун (Б.): Ленин как-то ответил на вопрос, чем должны заниматься революционеры в нереволюционные времена, мол, им необходимо упражняться в «терпении и теории». Ты же, напротив, сказал, что необходимы терпение и ирония. Не является ли это методом, пусть и в определённых рамках, приспособиться? Как получается, что ты, с одной стороны, омытый всеми водами диалектики враг государства, а, с другой стороны, тебя обхаживают все — от фонда им. Ханнса Зайделя Христианско-Социального Союза вплоть до Вальтера Момпера, настолько, что журнал «Штерн» выставил тебя на обложке выпуска, посвящённого двадцатилетию 68-го года, придворным шутом революции? Ирония возобладала над теорией? Вот так ты устроился?

Йоханнес Аньоли (А.): Почему бы и нет? То, что революционер всегда и повсюду должен ходить с угрюмой мордой, это — застарелая центарльноевропейская традиция, совершенно неподходящая к тому образу, которому должен соответствовать аутентичный революционер. Не обязательно быть иезуитом, якобинцем или большевиком просто потому, что ты собираешься разрушить государство. Настоящий революционер должен всегда сохранять какой-то остаток иронии и самоиронии. Коммунизм важен, но и оссобуко не помешает. То, что я знаком с широким спектром людей, от фонда им. Ганса Зайделя до Момпера, мне не мешает. Контакт с фондом произошёл после приглашения — и это был первый и последний раз, когда мне там были рады; а Вальтер Момпер посещал мои семинары и затем, что вполне относится к человеческой свободе, сделал из моих рассуждений неверные выводы.

Б.: Левым сейчас нужно выступить против нацоналистической склонности немцев к морализаторству и запрета курения. В конце концов, коммунизм — это не о воплощении прекрасного, истинного, хорошего принципа, а об оссобуко для всех. Но меня интересует ирония. Нея является ли она юморным вариантом скепсиса? Я помню, Эккехард Крипендорф (немецкий либертарный политолог, 1934-2018 гг. – liberadio) как-то поздравил тебя в газете «taz» словами: «Аньолисту стукнуло 60». Что ты будешь делать, если встанет вопрос об организации? Ты организуем?

А.: Нет, я не организуем. А в «taz», в общем-то, должно было ещё стоять — и если не стояло, то я это сейчас восполню, что в тот момент, когда марксизм-аньолизм, который я представляю, станет программой какой-либо группы, я тут же, так сказать, выйду из своей собственной теории. Что касается организации, то я, странным образом, всё-таки кое-что создал или помог создать: «Ноябрьское общество» и «Республиканский клуб» (организации, входившие в конце 1960-х в т.н. «Внепарламентскую оппозицию» – liberadio) в Берлине. Все остальные организации, в которых я состоял, всегда выгоняли меня через два-три года.

Б.: Ты даже в СДПГ был самоироничным членом?

А.: Да, и через три или четыре года меня снова исключили. Вступил я в 1957-м году, а в 1961-м я снова был свободен.

Б.: Как ты вообще додумался до того, чтобы стать социал-демократом?

А.: Это было нетрудно. На выборах в Бундестаг в 1957-м Аденауэр получил абсолютное большинство. А мы сидели в Тюбингене и считали, что нужно что-то предпринять против превосходящих сил ХДСГ. Так, в 1957-м я вступил с СДПГ, в 1958-м начались дискуссии о Годесбергской программе, а затем я стал членом рабочей группы в Тюбингене, целью которой была разработка антипрограммы. Тогда мы работали вместе с ССНС, существовал альянс СДПГ-ССНС. В этой группе состояла и ассистентка Эрнста Блоха, переехавшая вместе с ним из Лейпцига в Тюбинген. Мы подали наш проект программы на Годесбергском съезде партии — вместе со всеми другими проектами, включая проект программы Вольфганга Абендрота из г. Марбурга. Я, кстати, был делегатом на съезде в Годесберге. (…)

Б.: …Касательно берлинской дискуссии о правах человека у меня возникло ощущение, что ты охотно отклоняешься о твоей «основной линии». Ты сформулировал её в статье «От критики политологии к критике политики», но часто занимаешь двойственную позицию, когда ты, с одной стороны, нахлобучиваешь политологам критику политики, а с другой стороны, возражаешь как политолог тем, кто занимается критикой политики, и читаешь им лекции о наследии буржуазного Просвещения.

А.: Совершенно верно. Потому что я, в любом случае, считаю непродуктивным, когда в споре с консерватором, социал-демократом или любым другим представителем буржуазного государства аргументируют фундаменталистски. Я, скорее, придерживаюсь мнения, что необходимо сражаться оружием противника. Паушальное, категорическое, чуть ли не категориальное отрицание может помочь выйти победителем из диспута, но делу это не поможет.

Б.: Ирония как разрушение консенсуса изнутри, т.е. имманентная критика?

А.: Нет, не имманентная, а изнутри, это кое-что другое. Имманентная критика означает, что ты за систему.

Б.: Нет, имманентная в смысле Критической теории, т.е. когда нужно предположить, что в объекте содержится некий остаток объективного разума, и предположить это в виду самозащиты, как уверенность в некоем общем, которое должно защищать критика от патологии, от превращения в кверулянта. Но предполагать обладание объективной разумностью за капиталом и его государством, как это делают марксисты — это проекция, идеология…

А.: Это — противоречия… Continue reading “Разрушение государства посредством марксизма-аньолизма. Йоханес Аньоли в беседе с Йоахимом Бруном” →

Рэкетирская банда как структура

Posted on August 5, 2022 - August 5, 2022 by olladij

[Фуксхубер предпринимает ещё одну попытку заглянуть под изнанку так называемого цивилизованного мира. – liberadio]

Торстен Фуксхубер

Понятие рэкетирской банды (racket) в Критической теории у Макса Хоркхаймера: тот, кто пользуется этим понятием только как инструментом для анализа криминальных организаций, упускает из виду критическую направленность теории банд. С её помощью Макс Хоркхаймер намеревался объяснить переход от либеральной фазы капитализма к авторитарным, пост-буржуазным условиям. При оных банды занимают место государственного суверена.

Банды — это всегда другие, социально и географически далёкие от тебя самого. Преступники и кланы, главы банд и гангстеры. В Мексике, Сомали, России или где-нибудь ещё в мире. При современном изучении Критической теории власти банд может запросто возникнуть ощущение, что речь идёт о феномене где бы ни находящейся, как бы ни определяющейся «периферии». В противоречие этому философ Макс Хоркхаймер, являющийся автором общественно-критического проекта теории банд, не оставляет сомнений в том, что его теория была нацелена на некое развитие глобального масштаба: «Мы по праву смеёмся над идеологом, который (…) говорит о ‘gang‘ и размышляет о контроле доходов со стиральных салонов ради ‘protection’ на квартале», – писал он в июне 1941-го года своему другу Теодору В. Адорно. Власть банд давно уже подразумевает «‘защиту‘ стран, контроль над Европой или промышленностью и государством (…). Размах изменяет и качество».

Каким бы привлекательным и обещающим критическое понимание ни казалось применение понятия банды к так называемому глобальному Югу, переплетение политики и преступления, коррупции и форм грабительской экономки — у Хоркхаймера первоначально были иные намерения. Он выступал против критикуемой им и его сотрудниками как «формально-социологической», описательной теории формирования банд, которую он наблюдал в социологических и криминологических дискуссиях во время своего пребывания в США. В отличие от них он рассматривал трансформационные процессы своего времени с точки зрения критики общества.

Чтобы концептуализировать это тенденции, Хоркхаймер вместе с другими сотрудниками переименованного в США в «Institute for Social Research» франкфуртского Института социальных исследований собирался развить всеохватывающую теорию рэкетирских банд. Ею должен был быть описан процесс, привёдший к возникновению национал-социализма. Одновременно с этим Хоркхаймер собирался проанализировать, насколько наблюдаемые в Германии тенденции проявляются в иных формах в других странах; например, в фашистской Италии, в называемом Хоркхаймером «интегральном этатизме или государственном социализме» Советского Союза, а также в США, которые тогда в значительной мере подвергались влиянию массивных государственных интервенций политики «New Deal».

Общественный структурный принцип

Из плана Хоркхаймера, в конечном итоге, ничего не вышло. Лишь немногие сотрудники сделали свой вклад в намеченную им теорию. Он сам написал несколько оставшихся неопубликованными фрагментов, в которых он объясняет, в чём он видит суть критики банд. Он старался держаться подальше от дискуссий в США, поскольку он считал рэкетирскую банду агентурой агрессивного утверждения частных интересов за счёт как бессильных индивидов, так и общества. Но понятие рэкета он считал не столько обозначением конкретных, экономически ориентированных банд или политических объединений в или против общества, сколько структурным принципом самих общественных условий. По его убеждению, этот принцип складывался из нарастающей концентрации и централизации способа производства, т.е. был связан с процессом, который Карл Маркс называл нарастающим органическим строением капитала.

Эта тенденция, по мнению Хоркхаймера, обладает глубоко идущими общественными и политическими последствиями: «Эпизод свободной промышленной экономики с децентрализацией на множество предпринимателей, каждый из которых был не настолько большим, чтобы отказаться от объединений с другими, облачил самосохранение в рамки совершенно чуждой ей гуманности», писал он в своём эссе «Разум и самосохранение». Но вот теперь политическая форма власти «возвращается обратно к своей собственной сути». Continue reading “Рэкетирская банда как структура” →

Берегите близких / Frayed Ends of Sanity

Posted on August 7, 2021 - August 7, 2021 by olladij

Если вы думали, что только со Сферическим Русским Человеком в Вакууме (СРЧвВ) случется такое, что вот только было СРЧвВ по пятнице расслабится, а ему уже дефолтный Обама/Байден/укробандеровец какой в штаны насрал, да ещё и на рубашку парадную спереди наблевал, то вы ошибаетесь. Они срут честным труженикам в штаны по всему миру.

И это – основа всех “старых добрых” (типа национал-социализма) и новомодных “движений” типа актуально особо активных актипрививочников, всяко-разно религиознутых, отчасти “Жёлтых желетов”, отчасти отшумевшей “Occupy/Democracy now”, разной степени джихадистости исламистов, нацистских “волков-одиночек” и, конечно, любимев публики Q-Anon. В случае с британскими лейбористами, немецкими “Левыми” и амиериканским демократами это немножно другое, но об этом и в другое время и в другом месте.

Эта основа – желание объянить себе своё место в слишком сложном мире и одновременно найти виноватых. У этого желания есть прозвище – антисемитизм. Когда это смальца стыдно, то на политическом жаргоне лево-правых и право-левых это называется антисионизмом. Ну, не суть.

А суть в том, что антисемитизм, не смотря на весь свой псевдо-бунтарский характер и всю мнимую оппозиционность “новому миропорядку”, “мировому парвительству”, “джендеризму”, “глобализму”, “системе”, повсемерной и непререкаемой власти LGBTI+ или ещё каким напастям, всегда является патологической проекцией собственных желаний на объект кровожадного вожделения, требованием твёрдой руки и воли, “истинной” государственности и ощущения крепкого барского хуя между булок. Если государство оказывается “ненастоящим”, т.е. руководствуясь слишком рациональными соображенями аккумуляции капитала, не спешит вводить подданным свою крепкую властную вертикаль в непосредственных ощущениях, то антисемит начинает взывать к “настоящему”, “глубинному”, народному государству. А когда оно не слышит его верноподданнического сыновьего зова, он выспутает вперёд с великим погромным почином и надеется на то, что общественный авторитет присоединится к погрому и станет наконец-то “настоящим”, народным коллективом-государством, т.е. государство невозбранно потеряет свой классовый характер. Антисемит на самом деле не верит, что ему от этой пламенной трансформации перепадёт материальных ништяков, но всегда на них надеется как в Новый год.

От недолеченных маргинолов с шизофренией и бредом преследования до людей, задающих политическую повестку, – в наше странное время может быть всего один шаг. Ну, или два. Батяня Трамп продемонстрировал нам это из самого сердца эталонной и неподкупной американской демократии. Посему, либертарные коммунистки и коммунисты, не забывайте психоанализ, старого хиппана Райха, Отто Гросса, Отто Фенехеля и классическую Критическую теорию.

– Would you say that someone defecating in my bed is “unlucky”?

– Why would…

– Why shit in my bed, seriously? Duh?

– More bewildering is why would the government shit in your bed?

– Or why would the freemasons shit in my bed?

– Why would anyone shit in your bed?

– Exactly. Why?!

– …

P.S.: Повседневная жизнь близких этих людей, унесённых космическим ветром теорий заговора и разной религиозной лабуды – это ад на Земле, это ни разу не смешно.

Гельмут Тилен: О соотношении теории с практикой. Вместо некролога

Posted on March 17, 2021 - March 19, 2021 by olladij

[Гельмут Тилен был социологом и агрономом, преподавал в бразильском университете Порто Алегре и в своей деятельности ориентировался на максиму Макса Хоркхаймера, согласно которой «единственное средством помочь природе — это высвобождение её кажущейся противоположности: критического разума». Лишь случайно я узнал, что этот ученик Адорно и Хоркхаймера умер ещё в августе 2020-го года. Ни у одного из немецких издательств, где он время от времени публиковался — ни слова об этом. Что ж, тогда от меня. «Освобождение. Перспективы по ту сторону модерна» и «Пустыня живёт. По ту сторону государства и капитала» были, можно, сказать моим, хоть и не совсем удачным, посвящением в Критическую Теорию. Но в виду латиноамериканского контекста она значительно отличалась от немецкой, чем я часто по незнанию попрекал местных «адорнитов». Для последних Тилен был, пожалуй, слишком анархичным, для анархистов — слишком марксистским и теоретичным, и всё это из перспективы так называемого «третьего мира» и с вылазками на территорию Теологии освобождения. В добавок ко всему этому, он страдал от типичной для немецких левых интеллектуалов хворью: он напрочь отказывался понимать в чём проблема с так называемой «критикой государства Израиль», с так называемым левым антисемитизмом, маскирующимся под радикальную, антифашистскую фразу. Логика тут простая: просто слово в слово повторяешь «фиговыми листками левого антисионизма» за Аленом Финкилькраутом, Гиладом Ацманом, Норманом Филкельстейном, Ури Авнери и Моше Цукерманом, а то и Ноамом Чомским (тоже ебанулся уже на старости лет). Они же не антисемиты, ну и ты тогда тоже. Как говорится: попробуй, найди ошибку. Не говоря уже о том, что выше обозначенные господа-товарищи сами на факты и логику не особенно напирали. А их болтовня всегда пользовалась большой популярностью у немецких левых. Так, Тилен был единственным не проживающим или преподающим в Германии или Австрии политологом / социологом, подписавшим в 2006-м «Манифест» 25-ти учёных, выступавших за «немецкую ответственность перед Палестиной», окончание «особых отношений» между ФРГ и Израилем. Господа-товарищи, опять-таки, будучи большей частью политологами, могли бы знать, что «особые отношения» – это официозная болтовня немецкого политического персонала. Тот, кто на голубом глазу ручкается с израильским политическим персоналом (исторические причины, omg!), а другой рукой неустанно подписывает соглашения о сотрудничестве то с Турцией, то с Ираном, имеет в виду не «отношения» – они предполагали бы некую взаимность, некие эффекты с обеих сторон. Тот имеет в виду только свою «особую» роль в мире. А как часто немецкие политики считали нормальным, поучать Израиль на тему отстреливаться ему от антисемитов или нет — это песня отдельная и долгая. Обо всём этом могли подписавшиеся политологи знать, на то они и политологи. Но предпочли забить и забыть. Но дело давнее. Последующее пусть говорит за себя – liberadio]

Continue reading “Гельмут Тилен: О соотношении теории с практикой. Вместо некролога” →

Против академизма, за телесность

Posted on February 15, 2021 - March 7, 2021 by olladij

Долго сомневался, стоит ли вообще заводить эту тему. Но так уж и быть, в теме есть интересные аспекты. Я обычно обещаю остановиться на этих аспектах «как-нибудь в следующий раз» и, как правило, этого не делаю. Зачем? Это мог бы сделать и кто-нибудь другой. А liberadio никогда никому актуальности и непосредственной пользы не обещало, так что…

Начнём издалека. Некоторое время назад на глаза мне попался блог https://wokeanarchists.wordpress.com некоего загадочного Woke Anarchist Collective с довольно интересными тезисами о либеральной политике идентичности, набирающей популярность в анархистских кругах. «Нигилисты» полностью публиковать текст отказались, может быть, и не зря. Ну, так это сделал несколько позже Дедок на сайте Автономного действия и трактовал всё это дело в соответствии со своей антифеминистской идеей-фикс. За что получил вполне заслуженную отповедь.

Скажу сразу — текст Woke Anarchists обещал больше, чем смог выполнить, оказавшись на поверку плосковатым как по содержанию, так и по форме изложения. Группа, тем более, позиционировала себя как «Self-defining anarchists resisting the co-option of our movement by liberalism, academia and capitalism», что является довольно похвальным начинанием. Вместо очередного снисхождения в токсичный ад трансгендерно-радфемских разборок можно было обсудить проблематику идентичности вообще (марксизм вообще и Критическая теория, в частности, должны иметь что сказать по этому поводу), попытаться ещё раз, для самых альтернативно одарённых (среди прочих и для Дедка тоже) отграничить левый, революционный феминизм от его либеральных форм, и — не в последнюю очередь — поговорить о роли университетской науки в радикальных движениях.

Едва ли я сам смогу ответить на возникающие вопросы, но надо хотя бы откуда-то начать.

Помнится, много лет назад, плёл с сотоварищами и сотоварищками из FDA революционные заговоры в городке Виттен, в библиотеке имени Густава Ландауэра. Разговорился с дедом, который за этой библитечкой приглядывал, он мне показал на несколько новых (тогда) книг на английском, там, Сол Ньюмэн, Ричард Дэй, anarchist studies и т.п., и сказал что-то вроде: «Вот с этим у них там, в Штатах, хорошо дело поставлено. Вот и нам бы в университетах такого же надо». Пытался объяснить ему, что, в общем-то, нет, что всё это бесполезный бумажный гидроцефал, рождённый специфической академической средой, с её конкуренцией, «картелями цитирования» и необходимостью постоянно что-то публиковать и выдумывать новые темы для «исследований». Но это было муторное время после мирового кризиса, тогда как раз вошло в моду носить на руках наше анархистское солнышко Дэвида Грэбера (если честно, то после «Possibilities: Essays on Hierarchy, Rebellion, and Desire» не читал, как-то больше не интересовало), а постмодернистской мошеннице Джудит Батлер как раз вручили во Франкфурте премию имени Теодора Адорно. В некоторых немецких университетах на кафедрах философии и социологии начали появляться gender studies и можно было на полном серьёзе изучать «перформативность». Дед меня, наверное, тогда не понял. Continue reading “Против академизма, за телесность” →

Zart wäre einzig die gröbste Kritik

Posted on August 25, 2020 by olladij

Es ist ganz notwendig, auf andere Seiten von Adorno hinzuweisen als die Scholaren und die Orthodoxen, die immer nur die Schokoladenseite des Meisters vorzeigen. Mit Fragen, die sich (bei) eingehender Beschäftigung einstellen, kann begonnen werden.

Hat Adorno nicht Erich Fromm angeschwärzt beim ökonomisch-administrativen Chef der Frankfurter, bei Max Horkheimer, und zwar als Verräter an der Psychoanalyse? Und warum? Weil Fromm, auf der Grundlage der Psychoanalyse, eine analytische Sozialpsychologie entwickelt hat, die die Kritische Theorie instandgesetzt hat, die sozial-psychologische Vermittlung zwischen ökonomischen und politischen Sachverhalten zu untersuchen, im Blick auf Faschismus und Nazismus?

Dass Benjamin in den 30er Jahren ein armer Hund war, der nicht wusste, wie er die Miete auf sein Appartement in Paris bezahlen sollte und wie sich vor Hunger schützen – Adorno, in der Emigration in den USA im Mutterschoß von Horkheimer sitzend, wusste das. Aber mit gewaltigem Aufwand an Rationalisierungen – im psychoanalytischen Sinne dieses Terminus – hat er ihm erklärt, er solle seine Gedankenfreiheit gegenüber ihm und Horkheimer nicht durch das Annehmen von Honorierungen seiner Arbeit aus den Mitteln des Instituts infragestellen. Warum diese Inhumanität und Absurdität?

Herbert Marcuses große philosophische Interpretation der Psychoanalyse – Eros und Kultur, später noch einmal erschienen als Triebstruktur und Gesellschaft – konnte nicht in die Schriftenreihe herausgegeben werden, die das Institut nach dem Zweiten Weltkrieg begründet hat. Warum?

Was für eine Kälte war das, mit der Adorno sich 1967 im Briefwechsel mit Herbert Marcuse dafür entschuldigt hat, dass er die Polizei gegen seine Studenten zur Hilfe rief, weil sie eine Besetzung des Instituts vorhatten? Marcuse hat ihm dahingehend beschieden in seiner Antwort, dass die Teilnahme von kritischen Intellektuellen an Aktionen wie Institutsbesetzungen und Demonstrationen aus dem inneren Kern der Kritischen Theorie heraus, den jeweiligen Umständen entsprechend, eine Forderung der Theorie selber sein kann, und vor allem, dass er, Marcuse, jene Kälte bei sich jedenfalls nicht feststellen könne und daher nicht – wie von Adorno behauptet – „wir alle“ sie hätten. Könnte es sein, dass es sich hier um ein ganz persönliches Problem des Meisters gehandelt hat, das er rationalisiert hat als ein allgemeines, als Fortsetzung der Kälte in der Gesellschaft im einzelnen?

Die Beispiele mögen genügen, um eine Konsequenz zu ziehen: Kritik ist auch hier eine Bedingung dafür, weder schülerhaft noch orthodox, sondern autonom und kreativ mit Adornos Person und Werk umzugehen. Kritik ist, mindestens eine, angemessene Weise, der historischen Kritischen Theorie die Ehre zu geben.

Helmut Thielen, „Warum die Blue Jeans schwarz geworden sind. Nachrufe auf den Zeitgeist der ‚Postmoderne‘“, Berlin 1998

“Антифашизм” и капитализм

Posted on July 4, 2020 - July 9, 2020 by olladij

[Искал вообще-то свой старинный перевод такого кошерного исследователя фашизма как Цеев Штерхель, ибо умер дяденька на днях. Текста о феерическом французском фашизме не нашёл, зато на заархивированном сайте yaroslavl.antifa.net нашёл вот это. Писался этот комментарий, видимо, в середине 1990-х. Но тоже актуальности не потерял, несмотря на свой специфический контекст. Кто бы мог подумать, что благодаря услиям АдГ в 2020-м году в Германии снова будут дебатировать о 8-м мая? – liberadio]

Red Devil

Сороковая годовщина «окончания войны» в прошлом году предоставила всем «демократам», не важно, выдают ли они себя за «христианских», за «социальных», «свободных» или за «левых», возможность выразить своё отвращение к «безумию» войны и Холокоста.
Как обычно, они свели преступления нацистов к убийству почти шести миллионов евреев и представили это как деяние «несчастных глупцов». И ни одного слова о том, что помимо шести миллионов евреев жертвами были миллионы коммунистов, социал-демократов, профсоюзных деятелей, гомосексуалистов, отказников от военной службы и т.д. из самых различных наций, и что это «безумие» было хорошо продумано и спланировано.
К тому же, в 1995 году разразилась убогая дискуссия о том, было ли 8 мая поражением или освобождением. Так, пожалуй, некоторые грустили о чести и славе, которые завоевала бы нацистская Германия в случае победы.
Но и в «левых» кругах полностью было потеряно понимание взаимосвязанности событий. Были переняты дебаты власть имущих, которые имели своей целью частичную перемену мнения в вопросе – освобождение или поражение, и разделили, как минимум, «настоящих» немцев.
Пожалуй, огромная неясность является следствием тезиса о коллективной вине, который подкрепляется умалением немецкого сопротивления до нескольких генералов-аристократов. Облажались так же и немецкие левые, которые не заклеймили изгнание (какого бы то ни было народа), как то, чем оно и являлось: преступлением, атрибутом чужой власти. Это загнало многих немецких изгнанных в руки реваншистов из Союзов Изгнанных.)
Абсолютно замалчивается то, (и это не является попыткой изобразить преступления нацистов относительными или безобидными, которые были совершены не только по отношению к евреям, но так же и к немцам, русским…), что вся история капитализма – целиком история преступлений, войн и эксплуатации. Только политическое одеяние постоянно другое. Когда фашизм, когда «демократия»…
Перед преступлениями фашизма (которые, кстати, со временем всё более оспариваются) мы должны забыть о преступлениях повседневного капитализма. Мы должны думать: „ах, как всё-таки прекрасна «демократия» по сравнению с фашизмом!“ От ужаса перед капиталистической смертью мы должны забыть ужас капиталистической жизни и то, что оба неразрывно связаны друг с другом. Перед преступлениями СС-овских врачей должно быть забыто, что капитализм экспериментирует в широких масштабах с алкоголем, медикаментами, вызывающими рак продуктами, с излучениями «демократических» атомных бомб и электростанций. Нам демонстрируют абажуры из человеческой кожи, чтобы мы забыли, что капитализм делает абажур из живого человека, его рабочего времени. Одна смерть коротка и ужасна, другая именует себя «жизнью», длится зачастую всю человеческую жизнь и прописывает каждому ежедневно маленькую дозу боли. Перед горами волос, золотых зубов, перед ставшим товаром телом мёртвого человека в концентрационном лагере нам следует забыть, что капитализм сделал товаром саму жизнь человека, его работу, которыми торгуют на рынке труда.
Капитализм – источник страданий, а не какие-нибудь «несчастные глупцы», воплощающие свои «безумные идеи». Желать спрятать это за телами жертв капитала, за телами из Аушвица, из Бухенвальда, из Ораниенбурга и т.д., использовать эти тела для защиты капитализма – это действительно самый отвратительный способ использовать их до горького конца.
Или как сказал однажды старик Хоркхаймер: кто не желает говорить о капитализме, тот должен молчать о фашизме!

Данная статья была опубликована несколько лет назад в немецком RASH-зине “Revolution Times”. Перевод с немецкого – ndejra.

Критика Просвещения. Восемь тезисов

Posted on February 10, 2020 - September 16, 2024 by olladij

Норберт Тренкле

1. Со времени «Диалектики Просвещения» мы знаем об иррациональной стороне просвещенческого разума. Источник этого двуличия Хоркхаймер и Адорно определяют в неудачном освобождении от природы. Современный рациональный рассудок, рождение которого они полагают в Древней Греции, возник для того, чтобы справиться со страхом перед силами природы, и в отграничивании от мифа, который тоже являл собой первую форму взаимодействия всё с тем же страхом. Если миф ещё носит черты приспособления к природе и её силам (мимикрия), то просвещение чётко от них отграничивается. Возникновение самоидентичного, рационального индивида основывается на отрицании собственной природности, а именно это отрицание и служит источником насилия и иррационального, т.е. являет собой тёмную сторону просвещения, которая может проявить себя в любой момент. По сути, опасность заключается в насильственном возвращении вытесненного. Поэтому Просвещение и основанное на нём общество остаются нестабильными. Лишь когда индивиды и общество осознают вытесненное и примирятся с внешней и внутренней природой, Просвещение будет завершённым.

2. Качественно новым в «Диалектике Просвещения» является взгляд на «иное разума» и исходящую от него опасность. От вульгарного просвещенческого мышления тоже не утаилось, что разум постоянно находится под угрозой возможного высвобождения иррационального, но это интересует это мышление лишь с чисто легитимационной точки зрения. И с этой точки зрения кажется, что под тонкой пеленой культуры всё время скрывается «человеческая природа», постоянно показывающая своё страшное лицо, и с которой, посему, нужно постоянно бороться и подавлять её. С самокритикой просвещения это очевидно не имеет ничего общего. Напротив: создание непримиримого Противоречия между природой и культурой является ни чем иным, как аффирмацией собственной позиции. Власть (и личное самообладание) является необходимой в целях укрощения непокорных сил природы и предотвращения их высвобождения. Это без проблем сочетается с расистскими и западно-культералистскими позициями, с точки зрения которых все прочие, не-западные культуры кажутся особенно близкими природе или особенно чувственными, которые необходимо — если нужно, при помощи насилия – «цивилизовать». Continue reading “Критика Просвещения. Восемь тезисов” →