К изменениям в российской государственности
ndejra
Два события последнего времени кажутся симптоматичными или показательными для актуального состояния российской государственности. В каком направлении они указывают, однако, пока не ясно и, надеюсь, вскоре прояснится. Речь идёт об убийстве одного из важнейших и самых серьёзных либеральных оппозиционеров, Бориса Немцова, в ночь с 27-го на 28-е февраля недалеко от Крмеля и о принудительной свадьбе 17-летней Хеды Гойлабиевой с одним из самых могущественных полицейских чинов Чеченской республики, Нажудом Гучиговым, в середине мая этого года. Как бы цинично это ни звучало, давайте абстрагируемся от конкретных человеческих трагедий, стоящих за этими событиями, чтобы лучше разглядеть их контекст и возможные последствия. Ибо ни репрессии против неугодных политиков, журналистов и инакомыслящих в России, ни принудительные браки на Кавказе во время так называемой эпохи стабильности не прекращались. Если бы кому-то хотелось походя сравнить «эпоху Путина» с общественным застоем при Леониде Брежневе, то пришлось бы признать, что этот застой основан на невероятной насыщенности всего общества насилием, которое время от времени вырывается наружу таким образом, что его едва ли можно игнорировать.
«Свадьба тысячелетия», как назвал её президент Чечни Рамзан Кадыров, состоялась 16-го мая после затяжных колебаний, после случайных журналистских открытий и официальных опровержений. Счастливый жених проявил желание сочетаться браком и начал оказывать давление на семью счастливой невесты, затем, после многочисленных вопросов, он утверждал, что уже счастливо женат и вполне этим доволен; затем выяснилось, что он, собственно, в разводе. Пока, в конце концов, старинный друг Рамзан Кадыров вместе в другими уважаемыми государственными мужами не поздравил его со свадьбой. Счастливая же невеста, ещё не достигшая допустимого для бракосочетания возрастa 18-и лет — как сказать? – демонстрировала ли она традиционно во время свадьбы женскую непорочность и смирение или выглядела, как выглядит некто, кого вскоре изнасилуют с высочайшего государственного позволения, это пусть читатели и читательницы решат для себя сами. Вероятно, всё это произошло бы, как обычно, под прикрытием репрессионного аппарата Чечни. Вместо этого происшествие совершенно случайно раздулось до межрегионального скандала. Возможно, что Хеда только так избежала судьбы «тайной второй жены» могущественного мужчины. (1)
В то время как представитель администрации президента республики Чечня, Магомет Даудов, высказался со своей сугубо личной точки зрения как верующий мусульманин в пользу легализации многожёнства (2), ответственный за работу с прессой от Московского Патриархата, Всеволод Чаплин, упражнялся в консервативно-имперском понимании: «Конечно, в нашей традиции, чтобы была одна жена, и в горе, и в радости вместе. Но еще в Российской империи разные народы жили по-своему, и допускалось наличие разных правил». А охотница за гомосексуалистами при исполнении, Елена Мизулина, не хотела ничего знать ни о практикуемом де факто многожёнстве, ни о принудительном бракосочетании с несовершеннолетними в стране и заявила, что вовсе ни к чему, чтобы этим вопросом занимался парламент, т.к. такого просто не бывает. В конце концов, пришлось высказаться и ответственному за связи с прессой при президенте России. Но он сказал лишь, что его учреждение вопросами бракосочетания не занимается. (3) Но прецедент к тому времени уже давно был создан. Continue reading “«Времена 2000-х годов прошли»”
Аньоли: Я предпочитаю определение Штернберга. Он утверждал, что я не являюсь «другом государству», и я тем более предпочитаю так говорить, скажем, по полицейско-правовым причинам, ибо враги государства, как известно, преследуются и не имеют права быть профессорами. Я xотел бы совсем коротко сказать о, скажем так, научно-теоретической позиции, которую я представляю. Я как-то раз на мероприятии Института имени Отто Зура о смысле и целях политологии сформулировал это так: по моему мнению, единственно верной задачей политологического исследования сегодня является субверсивная (подрывная) наука. Большего не предвидится пред лицом всеобщего политического отступления левых.