Archives

by olladij

Преследование рома и синти в Германии

[Искал вообще-то свой старинный перевод такого кошерного исследователя фашизма как Цеев Штерхель, ибо умер дяденька на днях. Текста о феерическом французском фашизме не нашёл, зато на заархивированном сайте yaroslavl.antifa.net нашёл вот это. С 2001-го, конечно, много воды утекло, много исследований сделано, но тема актуальна как никогда. – liberadio]

Yeti

 

«Он зовёт, темней настраивает скрипки, а затем вы поднимаетесь

как дым в воздух, тогда у вас есть могила в облаках и там не тесно».
Пауль Целан, «Фуга смерти»

[…] В Отличие от хорошо документированной истории антисемитизма и преследования евреев в Германии охватывающее историческое расследование судьбы рома и синти до сегодняшнего дня в целом не состоялось – многословные, ни к чему не обязывающие подчёркивания «немецкой ответственности» со стороны политиков только поддерживают это игнорирование. В последующем будет брошен взгляд на почти 600-летнюю «историю цыган» в Германии, историю почти непрерывного преследования и изоляции, нашедшую свой апогей в газовых камерах Аушвица, и непрерывно продолжающаяся в расистских делах о предоставлении убежища и выселениях.

Татары, евреи, еретики?
В 15-ом веке первые синти пришли в немецкие области. Тем самым они принадлежали к старейшим народностям, поселившимся на территории будущего немецкого государства, а их язык, романи (романес), является одним из древнейших человеческих языков. Чужаков называли по незнанию «татарами» или «язычниками», и делали множество предположений об их происхождении. Их считали евреями, которые прятались не6сколько десятилетий от преследований в лесах, в них видели потомков библейских героев или античных еретиков. Обозначение «цыган» (нем. Zigeuner) происходит в действительности, так, по крайней мере, считал Во де Фолетье, об имени одной греческой еретической секты, астриганов. Оно могло бы быть просто производным от слов «Zieh-Gauner» (бродячий мошенник – прим. перев.), которыми синти слишком часто обозначались по прибытию. Ясно то, что первые «цыгане» были охотно приняты в подорванной чумой и войной Германской Империи. Папа Мартин Пятый, кайзер Зигмунд и другие князья обеспечили им свободное право на передвижение и свою собственную юстицию, т.к. способные ремесленники были желанны, а кузнецы синти считались мастерами в производстве инструментов, ружей и пушек. Аристократия покровительствовала им, предоставила им свободное право на охоту и налоговые преимущества. Города были обязаны принимать путешественников или платить им деньги, чтобы откупиться от их принятия и обеспечения. Привилегии синти вскоре возбудили недовольство населения. Началось время скрытой вражды и клеветы: это был «цыган», который выковал гвозди для креста Христа, и «цыгане» отказали деве Марии в помощи во время её бегства из Египта. «Воображаемая вина цыган должна с тех пор стать причиной страданий, которые им причинило общество». Continue reading →

by olladij

Ещё раз о теориях заговора, just for the lulz

Ещё раз об избитой теме — теориях заговора и самых разных иррациональных идеологиях, пышным цветом расцветающих во время кризисных ситуаций. Над темой кто только не потешался, причём не единожды. Но самое важное, кажется, так и осталось за кадром. Это — их общественная необходимость и действительность.

Теории заговора, в их числе и классический антисемитизм, служат своеобразной карикатурой на просвещенческую максиму, согласно которой каждый сам должен «иметь мужество пользоваться собственным умом», как писал Кант, и быть ответственным за свои поступки. Но при капиталистическом способе производства общественные отношения скрыты от своих участников, а товары и деньги, кажется, обретают самостоятельность и вершат судьбы людей, ими пользующихся.

У Бухарина в «Азбуке коммунизма» есть намеренно наивное и забавное описание этих пронизывающих всё фетишистских общественных отношений: «Тут рыночная толчея скрывает от людей, что они, в сущности, работают друг на друга и друг без друга не могут жить». Сравнение с рыночной толчеёй применимо и к глобальной экономике: человечество давно воспроизводит себя сообща, хотя на первый взгляд так не кажется.

Из-за присущего капитализму стремления к спекуляциям и наращиванию прибыли, а также отсутствия общественного контроля над производством — словом, из-за противоречивости капиталистического способа хозяйствования человечество время от времени переживает кризисы. Закрытие производств, страх, деморализация, материальные лишения, войны, упадок культуры, разрушенные судьбы, смерть — так можно в общих чертах описать общественные последствия экономических кризисов.

В повседневном сознании при этом возникает довольно парадоксальная картина: все вели себя и действовали так, как от них и ожидалось, все работали, потребляли, наращивали прибыли, обменивались в глобальном масштабе товарами, а в итоге всё пошло насмарку и закончилось провалом. Поскольку «в толчее рынка» противоречивость самих отношений их участникам не заметна, значит — кто-то за это ответственен лично, кто-то играл не по правилам или только делал вид, что играет по правилам.

Или, выражаясь уже не столь наивными метафорами как Бухарин, а согласно Моше Постоуну:

«Эти размышления приводят нас к Марксовой концепции фетиша, стратегической целью которой было предоставить общественную и историческую теорию, основанную на различиях между сущностью капиталистических общественных отношений и формами их проявления. В основании концепции фетишизма лежит Марксов анализ стоимости, денег и капитала не столько как экономических отношений, но скорее как особенных общественных отношений, сущностно характеризующих капитализм. […]

Понятие фетишизма отсылает к формам мышления, основанных на восприятии, привязанных к формам проявления капиталистических отношений. Если мы обратимся к специфическим характеристикам власти, приписываемым евреям современным антисемитизмом (абстракция, неуловимость, универсализм, подвижность), в глаза бросается, что все они являются характеристиками стоимости в описанных Марксом общественных формах». Continue reading →

by olladij

Режим коронавируса в революционной рабочей перспективе в семи тезисах

[«Британская левая организация, занятая решением вопросов, связанных со слабозащищенными слоями населения с низкооплачиваемой работой», как представила редакция Нигилиста авторский коллектив. Тот неловкий момент, когда ты незаметно сам стал левым интеллектуалом-журналистом, что боишься зафаршмачиться, называя вещи своими именами. Либо — никогда и не имел представления о материалистической критике классового общества. Это вроде «Соціального руха», не нашедшего в себе сил, назваться «социалистическим». Вот из той же оперы. Ну, да и хер-то с ним. Представил себе благотворительную организацию социальных работников и педагогов, «занятую решением вопросов, связанных со слабозащищенными слоями населения с низкооплачиваемой работой», под вывеской Angry workers of the world. Посмеялся. Посмейтесь и вы – liberadio]

Angry workers of the world

1. «Научная дискуссия»

Важно разобраться, является ли вирус на самом деле новым, насколько он на самом деле опасен и т.д., чтобы оценить ситуацию и судить о реакции государства. В то же время «знание того, что такое коронавирус» не является предпосылкой для обсуждения актуальных тенденций. Мы должны признать, что, когда речь заходит об информационной монополии, текущий кризис обнажает неравное соотношение сил: государство и «класс научных экспертов» оторваны от повседневной жизни простых работников, и при нехватке тестов на вирус и возникновении непредвиденных ситуаций для пожилых людей, низкооплачиваемых и самозанятых работников и работниц это может иметь фатальные последствия.

Дискуссия о материальном характере эпидемии нужна, чтобы от поверхностной критики типа «государство не предпринимает необходимых мер» и «система здравоохранения недофинансируется» дойти до понимания того, что капиталистический способ производства (концентрация населения в городах и бедность, индустриализованное сельское хозяйство и животноводство и т.п.) служит благоприятной средой для вируса.

2. Реакция государства Continue reading →

by olladij

Критика Просвещения. Восемь тезисов

Норберт Тренкле

1. Со времени «Диалектики Просвещения» мы знаем об иррациональной стороне просвещенческого разума. Источник этого двуличия Хоркхаймер и Адорно определяют в неудачном освобождении от природы. Современный рациональный рассудок, рождение которого они полагают в Древней Греции, возник для того, чтобы справиться со страхом перед силами природы, и в отграничивании от мифа, который тоже являл собой первую форму взаимодействия всё с тем же страхом. Если миф ещё носит черты приспособления к природе и её силам (мимикрия), то просвещение чётко от них отграничивается. Возникновение самоидентичного, рационального индивида основывается на отрицании собственной природности, а именно это отрицание и служит источником насилия и иррационального, т.е. являет собой тёмную сторону просвещения, которая может проявить себя в любой момент. По сути, опасность заключается в насильственном возвращении вытесненного. Поэтому Просвещение и основанное на нём общество остаются нестабильными. Лишь когда индивиды и общество осознают вытесненное и примирятся с внешней и внутренней природой, Просвещение будет завершённым.

2. Качественно новым в «Диалектике Просвещения» является взгляд на «иное разума» и исходящую от него опасность. От вульгарного просвещенческого мышления тоже не утаилось, что разум постоянно находится под угрозой возможного высвобождения иррационального, но это интересует это мышление лишь с чисто легитимационной точки зрения. И с этой точки зрения кажется, что под тонкой пеленой культуры всё время скрывается «человеческая природа», постоянно показывающая своё страшное лицо, и с которой, посему, нужно постоянно бороться и подавлять её. С самокритикой просвещения это очевидно не имеет ничего общего. Напротив: создание непримиримого Противоречия между природой и культурой является ни чем иным, как аффирмацией собственной позиции. Власть (и личное самообладание) является необходимой в целях укрощения непокорных сил природы и предотвращения их высвобождения. Это без проблем сочетается с расистскими и западно-культералистскими позициями, с точки зрения которых все прочие, не-западные культуры кажутся особенно близкими природе или особенно чувственными, которые необходимо — если нужно, при помощи насилия – «цивилизовать». Continue reading →

by olladij

Meinst du, der Feind meines Feindes ist mein Freund?

(in der Mai-Ausgabe des Conne Island Newsletters, CEEIEH #257 erschienen. – liberadio)

Buchrezension von Jörg Kronauers »Meinst du, die Russen wollen Krieg? Russland, der Westen und der zweite Kalte Krieg«

Eines der wenigen Dinge, an die ich mich, ehrlich gesagt, überhaupt noch aus meinem Studium der Politikwissenschaft erinnere, ist, dass es immer die Dümmsten waren, die nach morgendlicher Spiegel Online-Lektüre in den Seminaren zu den Internationalen Beziehungen am lautesten über die sog. Außenpolitik schwadronierten. Der Maßstab des Themas korrespondiert nicht unbedingt mit der Größe der Erkenntnis. Und wenn doch, dann meistens umgekehrt proportional. Es lässt sich bekanntlich am bequemsten – vorzugsweise von expertenhaften Gesichtsausdrücken und Gesten begleitet – fachmännisch, äquidistant, wissenschaftlich eben über das ›Weltwetter‹ schwadronieren, wenn man/frau eh nichts fürs ›Wetter‹ kann. Da sah man/frau beides bereits in ein und derselben Gestalt: Die politisch interessierten BürgerInnen am Frühstückstisch und den PolitikexpertInnen vom Frühstücksfernsehen, die sich beim Käffchen in die Rolle mal der einen, mal der anderen Regionalmacht unverbindlich einfühlen.

Dem konkret-Autoren und Redakteur von german-foreign-policy.com Jörg Kronauer wird man mit so was natürlich nicht gerecht. Trotz des pathetischen Jewtuschenko-Zitats im Titel und des Verweises auf einen angeblichen »Kalten Weltkrieg«, ist das Buch voll mit wertvollen Hinweisen rund um den Konflikt Russland vs. die NATO bzw. ›der Westen‹ gespickt.

Im Schnelldurchlauf und dennoch faktenreich skizziert er die historische Entwicklung und die Grundlinien der aktuellen Russlandpolitik Deutschlands und der USA. Alles wertvolle Hinweise, die öfters in der Debatte fehlen und die vorschnell zur Dämonisierung Russlands verleiten. Was die deutsche Ostpolitik angeht, fängt Kronauer merkwürdigerweise erst in der Weimarer Zeit an, als sich Teile der deutschen Bourgeoisie mit dem jungen sozialistischen Russland arrangieren mussten, weil ihnen ihre Geschäftsbeziehungen aus der Zarenzeit drohten flöten zu gehen. Das ist eben die Konfliktlinie zwischen verschiedenen Bourgeoisiefraktionen, die sich durch die gesamte Geschichte der deutschen Russlandbeziehungen zieht und manchmal abenteuerliche ideologische Formen annimmt: Mit dem ›Westen‹ zusammen den ›wilden Osten‹ kolonisieren, mit Russland gegen den verhassten Rest von Europa oder gar im Alleingang gegen den Rest der Welt Mist an allen Fronten bauen? Selbst nach dem desaströsen Ausgang des Zweiten Weltkrieges,, formierten sich mit der Gründung der BRD in den 1950er Jahren wirtschaftliche Interessengruppen im sog. Ost-Ausschuss, die Handelsbeziehungen mit dem sog.sozialistischen Ostblock anstrebten. Dabei unterstützte man immer gerne nationalistische Zentrifugalkräfte wie z.B. den ukrainischen Nationalismus bzw. die exilierten Überreste der »Ukrainischen Befreiungsarmee«, der faschistischen Kollaborateurentruppe OUN-UPA. Wie diese politische Unterstützung mit der Arbeit des Ost-Ausschusses konkret zusammenhing, verrät uns Kronauer nicht. Er schildert aber deutsche Versuche, die kollabierte wirtschaftliche und die geschwächte außenpolitische Lage der zerfallenen Sowjetunion auszunutzen und ehemalige Teile davon in den eigenen Einflussbereich hineinzuziehen – wie es z.B im Fall der Ukraine trotz florierender wirtschaftlicher Zusammenarbeit mit Russland 2014 passierte. Continue reading →

by olladij

Враги понарошку

Исламисты и новые правые следуют идеям одних и тех же мыслителей

Марк Тёрнер

 

спиздил на klarmann.blogsport.de/

Новые правые утверждают, что защищают западные ценности от политического ислама. Оба движения ссылаются на одних и тех же мыслителей. «Политический ислам — это шариат. Это — собрание законов, определяющих и обосновывающих государственные структуры, права женщин, демократическое общество, а это совершенно несовместимо с нашей системой ценностей». Каждый раз, когда Александр Гауланд (партия «Альтернатива для Германии») высказывает такие вещи, он ссылается на одного широко известного деятеля — предводителя иранской революции Хомейни. Разве тот сам не определил курс своим высказыванием: «Ислам либо политичен, либо его нет»?

В своей речи старейшина АдГ рисует мрачную картину расширяющейся религии. Страны, заранее подчинившейся и отказавшейся от себя. Её важнейшие представители всё ещё шокированы Освенцимом и не решаются защищать свои кровные интересы. Этим и пользуются мусульмане, пытаясь захватить страну. Исламисты вроде Эрдогана даже перестали скрывать, что намерены захватить Европу при помощи демократических институций. Когда речь заходит о предполагаемых причинах нарастающей популярности ислама, Гауланд следует тезисам своего любимого писателя Эрнста Юнгера, с которым он и сам частенько лично общался. Юнгер, по словам Гауланда, верно описывает закат, порождающий общество, в котором больше нет «живой духовности».

Свидетели Запада

Будь то мыслители вроде немецкого писателя и фронтовика Юнгера, философ Мартин Хайдеггер или юрист Карл Шмитт — консервативные авторы 1920-1930 годов снова пользуются большой популярностью у новых правых. И не только в Германии. Накануне последних французских выборов на конференции, посвящённой образованию, педагоги, близкие правонациональной кандидатке Марин Ле Пен, предупреждали об «исламизации» в школах и университетах. В качестве средства для выживания Франции они предлагали концепцию элитизма, создания новой меритократии, ориентированной на идеи Алексиса Карреля, умершего в 1944 году французского медика, популяризатора науки и сторонника коллаборационистского режима Виши. Continue reading →

by olladij

Buchrezension: „The Colours of the Parallel World“ von Mikola Dziadok

von ndejra (erschienen in der April-Ausgabe der GaiDao)

Manchmal überkommt eine*n das Gefühl, linke Knastliteratur – Erinnerungen, Tagebücher, wissenschaftliche Abhandlungen und Ähnliches – hat wieder Konjunktur. Die Welt ist so anders geworden seit den Zeiten als Leute wie Peter Kropotkin, Alexander Bergman oder Wera Figner über ihr Leben hinter Gittern berichteten, als Warlam Schalamow und Alexander Solschenizyn die GULag-Hölle für kommende Generationen beschrieben haben. Natürlich hat der Staat, „ein unermesslicher Friedhof“, wie ihn Bakunin bezeichnete, nie aufgehört, mit seinem Repressionsapparat Leben und Körper der Delinquent*innen zuzurichten und zu zermalmen. Manchmal wird die alltägliche Repression nur spürbarer, manchmal gelingt es jemandem sie nur besonders eindrucksvoll zu schildern.

So gelang es z.B. dem belarusischen Anarchisten Mikola Dziadok in seinem kleinen Büchlein. Es ist nicht „brandneu“, es muss, wenn ich mich nicht täusche, bereits 2017 oder Anfang 2018 erschienen sein. Dziadoks Buch führt gewissermaßen die Erzählung fort, die mit dem Ihar Alinevichs Bericht aus dem Minsker Untersuchungshaft „Auf dem Weg nach Magadan“ begonnen wurde (siehe die Besprechung in GaiDao Nr. 82, Oktober 2017). Beide kamen 2010/2011 infolge der Wahlproteste unter die Räder der belarusischen Staatsmaschine, beide (und einige andere Anarchist*innenen und Liberale) haben nach Farce-Prozessen hohe Gefängnisstrafen bekommen. Ihar bekam damals 8 Jahre und Mikola 4,5 Jahre des „strengen Regimes“, dem Letzteren hat man die Strafe später um ein Jahr noch verlängert. Beide wurden frühzeitig entlassen. Wie Dziadok in einem Interview 2015 erklärte, das passierte nur, weil Belarus, das oft als die „letzte Diktatur Europas“ bezeichnet wird, immer noch die sowjetische Staatssymbolik beibehält und dessen Geheimdienst immer noch KGB heißt, versucht, auf den Spannungen zwischen der EU, den USA und Russland zu spielen und gewisse Liberalisierungen im Inneren demonstrieren musste. Continue reading →

by olladij

Бог – истина кривды

 

Любитель пригрозить западному рассаднику либерализма и мужеложства термоядерной расправой, а русскому народу-богоносцу за просмотр легкомысленных фильмов — так и вообще Апокалипсисом, преподобный отец Всеволод Чаплин написал книгу с очень интересным названием. Она должна называться «Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата» и расставить все точки над i в вопросах отношений с иными конфессиями. В глаза бросается неудачное дизайнерское решение на обложке, которое, с позволения сказать, вызывает совсем иные ассоциации.

Посмотрев на название книги, написанное без знаков препинания, поневоле задаёшься вопросом: что это вдруг с отцом Всеволодом, неужто взялся за ум? Отец Всеволод, конечно, как был, так и остался тем ультраправым мракобесом, каким мы его знаем и любим. Свинью ему подложил дизайнер издательства, который, наверное, и сам не ведает, насколько он прав, столь бесцеремонно обращаясь к нам и потенциальной чаплинской публике: «Бог — истина кривды». Но отставим в сторону этого Чаплина с его книгой и попробуем немного приблизиться к пониманию, почему же для социальной критики и атеизма бог — действительно истина кривды.

У часто цитируемого высказывания Маркса, что религия-де является опиумом народа, своеобразным обезболивающим, помогающим переносить земные лишения, взваленные на него земными же властями, есть ещё и социально-революционный контекст, часто и охотно забываемый вульгарными атеистами и материалистами.

«…религия, — пишет Маркс в знаменитом вступлении к «Критике Гегелевской философии права», — есть самосознание и самочувствование человека, который или ещё не обрёл себя, или уже снова себя потерял. Но человек — не абстрактное, где-то вне мира ютящееся существо. Человек — это мир человека, государство, общество. Это государство, это общество порождают религию, превратное мировоззрение, ибо сами они — превратный мир. Религия есть общая теория этого мира, его энциклопедический компендиум, его логика в популярной форме, его спиритуалистический point d’honneur [вопрос чести], его энтузиазм, его моральная санкция, его торжественное восполнение, его всеобщее основание для утешения и оправдания. Она претворяет в фантастическую действительность человеческую сущность, потому что человеческая сущность не обладает истинной действительностью. Следовательно, борьба против религии есть косвенно борьба против того мира, духовной усладой которого является религия. Религиозное убожество есть в одно и то же время выражение действительного убожества и протест против этого действительного убожества. Религия — это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков. (…) Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа, есть требование его действительного счастья. Требование отказа от иллюзий о своём положении есть требование отказа от такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия. (…) Задача истории, следовательно, — с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, — утвердить правду посюстороннего мира. (…) Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии — в критику права, критика теологии — в критику политики».

Похожим образом эту идею сформулировал Михаил Бакунин в трактате «Бог и государство»:

«Сведенный в интеллектуальном и моральном, равно как и в материальном, отношении к минимуму человеческого существования, заключенный в условиях своей жизни, как узник в тюрьму без горизонта, без исхода, даже без будущего, если верить экономистам, народ должен был бы иметь чрезвычайно узкую душу и плоский инстинкт буржуа, чтобы не испытывать потребности выйти из этого положения. Но для этого у него есть лишь три средства, из коих два мнимых и одно действительное. Два первых — это кабак и церковь, разврат тела или разврат души. Третье — социальная революция».

Бог, религия вообще, таким образом, есть выражение бесчеловечности, неуютности этого общества. Это социальный иероглиф, выражающий не оправдываемую естественными причинами власть человека над человеком. Это выражение того состояния, когда общество предстаёт перед людьии как чуждая и репрессивная инстанция. Continue reading →

by olladij

К критике национального бреда и его недостаточной критики

национализм – прямое следствие “свободы, равенства и братства”

Часто товарищКи, придерживаются по национальному вопросу, как им самим кажется, равноудалённой и справедливой позиции «чума на оба (или больше) ваши дома», а на самом деле впадают просто в беззубую «антинациональную» абстракцию. Эта псевдо-радикальная абстракция мешает им замечать — хотя бы мысленно, если уже не в радикально-вербальных резолюциях — разницу между страной-аргессором и страной подвергшейся нападению, между более либеральным и пригодным для анархистской работы режимом и менее либеральным и, следовательно, менее благоприятным для анархистской деятельности. Можно назвать это сферическим антинационализмом в вакууме. В этой самой радикальной абстракции все кошки оказываются серы. По выражению Сэма Долгоффа, для некоторых его анархиствующих современников и современниц не было практически никакой разницы победили бы в Испании республиканцы или франкисты — капиталистами были и те и другие. (1) Оборотной стороной непонимания национального вопроса у другой категории радикалов является представление, что можно либо цинично мобилизировать априорно данные национальные чувства масс для достижения неких либертарных целей, либо просто наивное отмазывание своего национализма демагогией по схеме «любовь к родине – на национализм» и «у всех – своя идентичность и культура».

Дискуссии о нации, национализме, народе, этниях и прочей чепухе являются старинным спортивным развлечением в радикальной левой, и убедительно слезть с этого спортивно-дискурсивного туриника она так до сих пор и не смогла. Дискуссии о национализме структурно схожи с дискуссиями о государственной власти: они колеблются ориентировочно где-то между спором Густава Ландауэра, мол, государственность суть призрак в человеческих головах, и Эриха Мюзама, мол, да, конечно, призрак, но вооружённый до зубов и реально лишающий свободы и расстреливающий людей, и «реально-политической» позицией Фридриха Энгельса (и Ленина, а так же всех их верных последователей вплоть до Пауланцаса и Негри), мол, это – нейтральный надобщественный инструмент, которым могли бы однажды воспользоваться и хорошие парни и девчонки в общечеловеческих целях. Так же и с национальной идентичностью и «неотвратимым роком» этнической принадлежности: описания их колеблются от субъективного мнения и добрососедских отношений, выдуманной новыми жрецами религиозной идеи для порабощения трудящихся масс (2) до нейтрального антропологического фактора, попадающего под руку либо левым, либо правым политиканам.

Внесём же ясность в этот вопрос или хотя бы постараемся расчистить поле критики в более-менее тезисной форме. Личная или коллективная национальная (само)идентификация неразрывно связана с государственностью и товарно-рыночными отношениями. И то и другое обладает своей собственной динамикой: сказав А, придётся сказать и Б. (3)

Continue reading →

by olladij

Тезисы о кризисе

Подруги и друзья бесклассового общества

1.

Социально-революционная оппозиция существующему не зависит от биржевых курсов. Условия жизни, обозначившиеся для широких масс в капиталистических центрах в ходе кризиса, для подавляющего большинства глобального пролетариата уже давно являются повседневностью, и для служащей в метрополии, которая должна отсидеть свой короткий век за окошком в банке, есть хорошие причины для бунта. Но развитие биржевых курсов может помочь создать ситуацию, когда оппозиция существующему перестаёт быть делом нескольких, остающимся без последствий, а практической деятельностью многих. Она углубляет пропасть между действительным и возможным и заставляет проступить контраст между стоимостью и потребительской стоимостью ещё более ясно, например, в образе американского полицейского, патрулирующего в пустующем доме, чтобы удостовериться, что его разорившиеся обитатели действительно выехали и теперь влачат существование под мостом или в одном из множества новых палаточных городков. Общество, в котором вооружённая государственная власть заботится о том, чтобы дом не выполнял своих человеческих целей, является очевидно сумасшедшим, и как только пролетариат увидит в образе этого полицейского сущность общества, история может принять непредвиденный оборот.

С другой стороны, это исторический факт, что последний крупный кризис 1929-го года помог свершиться контрреволюции в её самой концентрированной форме и вылился в фашизм, мировую войну и массовое уничтожение. Поэтому сегодня, пока капитал невольно трудится над тем, чтобы продемонстрировать актуальность капитала ценой собственной гибели, среди его противников царит, скорее, страх перед катастрофой, чем надежда на революцию. Ход 20-го столетия столь драматически лишил Марксову кризисную теорию как теорию революции силы, что едва ли захочется противоречить Карлу-Хайнцу Роту, когда тот предостерегает от ставок на «ускорение и углубление кризисной динамики», т.к. «автоматика кризиса и революции опровергнута… самое позднее, с окончания Великой Депрессии прошедшего века». Continue reading →