Archives

by olladij

Überlegungen zur Unmöglichkeit der Revolution im Theater

 von Good Paulman, erschienen in GaiDao Nr. 28/2013

Die Folgenden Überlegungen entstanden während einer kurzen Mitarbeit in einem kleinen Laientheater. Die Überlegungen sind als Vorschlag, als Inspiration und Arbeitsthesen gedacht und sind daher nichts Endgültiges. Sie werden diskutiert, überdacht, hoffentlich noch ergänzt oder ggf. verworfen. So quälen sie sich mit dem traditionellen Theater ab und reflektieren nicht die Potentiale des „Theaters der Unterdrückten“ nach Augusto Boal. Wir hoffen aber, dass sie Impulse für interessierte Menschen geben und zum Ideenaustausch oder gar Zusammenarbeit führen.

  1. Im Folgenden sind Annäherungen an die eventuelle Aufgabe, mit den Mittel des Theater im Theater, d.h. auf der Bühne, ein revolutionäres Ereignis darzustellen. Trotz dem, dass die Aufgabe vorerst nur gedanklich gelöst werden soll, werde ich versuchen, so weit wie möglich konkret zu werden.

  1. Eine wichtige Frage: Warum ausgerechnet ein „revolutionäres Ereignis“, lasse ich beiseite. Die Gründe dafür sind gewichtig, jedoch ist es nicht der Ort, auf sie einzugehen. Es geht vielmehr um die Frage: Wie?

  1. Nehmen wir an, das Theater wäre ein Ort der Kultur-, vielmehr der Ideologieroduktion: ein Ort der Täuschung und der Illusion. Das ist seine ganze Funktionsweise: die passiven ZuschauerInnen einer erzählten / gespielten Geschichte auszusetzen, die mit ihnen meistens nur indirekt was zu tun hat. Verlieren sich die ZuschauerInnen während der Darstellung darin, werden zum Mitfühlen und Nachdenken angeregt, ist die Aufgabe des Theaters erfüllt. Mag die Wirkung bei besonders „gut“ erfüllten Aufgaben andauern, der Bann der Illusion bricht jedoch noch vor dem Verlassen des Zuschauerraumes ab. Bereits das Klatschen befreit die ZuschauerInnen von dieser Versetzung in eine fremde Geschichte: es ist vorbei, eine Erleichterung.

Continue reading →

by olladij

Размышления о невозможности революции в театре

[Размышления были написаны под впечатлением от работы во вполне конкретном театре и для «немецких» условий, не являются конечными и будут вскоре изменены и доработаны — liberadio.]

  1. В последующем приведены теоретические размышления о возможной задаче — представить средствами театра, т.е. на сцене, революционное происшествие. Несмотря на то, что задача должна быть сначала решена теоретически, мы постараемся быть настолько конкретными, насколько это возможно.

  2. Бесспорно важный вопрос: почему именно «революционное происшествие», мы оставим пока в стороне. Причины тому важны и значительны, но тут не место рассуждать о них. Речь идёт, в первую очередь, о вопросе: как?

  3. Предположим, что театр является местом производства культуры, но прежде всего — идеологии: местом обмана и иллюзии. В этом вся суть его функционирования: подвергнуть пассивных зрителей и зрительниц рассказываемой / представляемой истории, которая зачастую относится к ним лишь опосредованно. Если зрители и зрительницы «теряются» в истории во время представления, подвигаются к сочувствию или размышлениям, задача театра считается выполненной. Если воздействие при особенно «хорошо выполненных» задачах может быть длительным, то иллюзия зачастую разбивается ещё до выхода из зрительного зала. Уже аплодисменты освобождают зрителей и зрительниц из чужой истории: она закончилась, что за облегчение!

  4. По аналогии с отношением между картиной и рамкой картины (неймдроппинг хотя и является хренью, но смотри по этой теме эссе по эстетике Георга Зиммеля), где рамка хотя и относится к картине, но всё же обозначает границу с окружающим: тут заканчивается потенциально неудобное картины, окружающее может быть спокойно. Это образ функционирования всяческого искусства в буржуазном обществе, всяческого обмузеенного, запертого искусства. Театр не является исключением из этого правила. Что служит рамкой происходящего в театре, рамкой обмана? Это, очевидно, здание, приглашающее фойе и, согласно поговорке, что театр начинается с вешалки — гардероб. Continue reading →

by olladij

Протесты в Египте продолжаются

Ханна Веттиг в Jungle World Nr. 50, от 13-го декабря 2012

Антиисламские массовые протесты в Египте направлены не только против президента Мохаммеда Мурси. Культурная борьба против эстеблишмента пожилых мужей только началась. Правящие в Египте исламисты только что получили взбучку, от которой они ещё долго не оправятся. Кто думал, что из «арабской весны» получится «исламистская зима», тот не понял динамики арабских обществ. Да и США поставили не на ту лошадку.

Сотни тысяч вышли на прошлой неделе на демонстрацию перед президентским дворцом и разбили там палатки. По всей стране происходили протесты против правительства «мусульманских братьев», даже в их «крепости» Ассиут и на родине президента Мохаммеда Мурси. Бюро «мусульманских братьев» брали штурмом и поджигали. Это были крупнейшие антиисламские протесты, которые когда-либо видел арабский мир.

Протест разгорелся из-за проекта конституции, о котором — как хотелось бы президенту Мурси — нужно было проголосовать спустя всего две недели после его объявления. Кроме того, он обзавёлся до этого референдума значительными правами, которые, по мнению протестующих, значительно превышают былые полномочия диктатора Хосни Мубарака. Continue reading →

by olladij

Безличная арифметика

Об «Occupy» и иллюзиях «гуманной экономики»

Петер Бирл в Jungle World, Nr. 48, от 18.10.12

 

 

Демонстранты в Тунисе, Греции и на площади Тахрир в Египте воодушевили людей по всему миру на подобные протесты. Сначала, летом 2011 г., в Испании и Израиле молодёжь захватила общественные места и поставила там палатки. Имя «Occupy» происходит от последовавшего в сентябре захвата парка Зуккотти недалеко от Уолл-Стрит в Нью Йорке. Протагонисты «захватного движения» находятся в анархистской традиции и до сих пор, в отличие от критикой глобализации и традиционных левых, отказываются от формулировки общих каталогов требований, но зато разделяют со многими из них упрощённую, подходящую для альянсов с правыми критику капитализма, согласно которой банкиры и спекулянты ответственны за беды этого мира. По-конформистски и с отрытым флангом в сторону правых действуют и части «Occupy» в Германии. Взгляд на историю возникновения движения и анализ его понимания анархизма, как он был программно сформулирован популярным в среде «Occupy» антропологом Дэвидом Грэбером, проясняет некоторые причины этого обстоятельства.

 Восстание среднего класса

В начале 2011 г. в Испании из протеста против государственной политики экономии и реконструкции социальных служб «Движение 15-го мая» (15М), названное в честь того дня, в который во многих испанских городах произошли массовые демонстрации. Из них возник большой лагерь на Puerta del Sol, на центральной площади Мадрида. Форма действия распространилась после того, как полиция в первый раз разогнала лагерь. По всей стране люди организовывали палаточные лагеря, демонстрации и собрания в кварталах. В июле начались «marchas indignadas», марши так называемых возмущённых на Мадрид под лозунгом «Это не кризис — это система». Во время всемирного дня действий 15-го октября в Мадриде и Барселоне на улицы вышли по пол-миллиона людей, за этим последовало множество захватов домов по всей стране. Большинство участников и участниц почти не имели политического опыта и держались на расстоянии от этаблированных левых организаций. Хотя были общие акции 15М и анархо-синдикалистских профсоюзов, со студенческим и женским движениями, а также в защиту иммигрантов, к примеру, против облав и контроля.

В Израиле в июле 2011 г. молодые люди из средних слоёв населения восстали против высоких арендных плат, к ним присоединились люди всех возрастов с протестами против растущих цен. Они переняли формы протеста из Испании, устраивали собрания и организовали более 60 палаточных лагерей, которые отчасти просуществовали более двух месяцев. Носителями протеста были, в основном, нерелигиозные члены среднего класса, но в кварталах низших классов тоже возникали лагеря, время от времени участвовали ортодоксальные евреи и арабские израильтяне.

В США примером для протестов послужили помимо «арабской весны» и социальной борьбы в южной Европе конфликты в штате Висконсин. Там республиканский гувернёр Скот Уолкер собирался запретить профсоюзы в общественном секторе. Поэтому 15-го февраля 2011 г. профсоюз учителей объявил забастовку. В следующую же ночь парламент штата был захвачен студентами и воспитателями, которые оставались там несколько недель и время от времени поддерживались более 100000 демонстрантов. В Нью Йорке протесты против сокращений городского бюджета вылились в палаточный лагерь напротив ратуши. Нью-йоркский союз против демонтажа социальной сферы проводил всеобщие собрания и планировал захват Уолл Стрит, анти-консумистский канадский журнал «Adbusters» опубликовал воззвание с подобной же целью, в августе началась подготовка к акциям протеста. 27-го сентября около 2000 демонстрантов попытались захватить финансовый квартал на Уолл Стрит, но были оттеснены полицией и разбили лагерь в парке Зуккотти. Лишь когда полиция применила слезоточивый газ против демонстрантов и арестовала 1-го октября примерно 700 человек во время демонстрации на Бруклинском мосту, крупные СМИ подробно и с симпатией об этом рассказали и предоставили таким образом «Occupy» неожиданную возможность всемирного резонанса. Даже левые из Китая объявили солидарность с бунтарями из Нью Йорка.

Continue reading →

by olladij

Метафорический Анархизм Дядюшки Мокуса

Как-то раз, неприкаянно прогуливаясь с товарищем по предпраздничному городу, мы пересекали станцию метро по одному из переходов и заметили на мостике группу “блюстителей порядка”, наблюдающих за деловито снующими внизу людишками. Из глубин советского детства всплыл вопрос: “Что делают сыщики за кулисами цирка?” Я задумался: а откуда это, собственно? Посовещавшись, мы вспомнили. Посмеиваясь, мы пошли дальше, но где-то уже начала свербить метафора. И я стал тормошить друзей на предмет мультфильма “Приключения поросёнка Фунтика”, в надежде, что метафора в процессе таки окуклится, и что-нибудь вылупится.

Этот замечательный, выпущенный в 1986 г. мультфильм произвёл на меня сильное впечатление. Что, чёрт побери, имел в виду сценарист или режиссёр? Чему они собирались учить советских детей? Но по порядку.
В мультфильме перед нами отчётливо предстаёт капиталистический мир. Судя по всему, не современный, это видно по слабоватой урбанизации, по уровню развития техники и загрязнения окружающей среды, по слаборазвитой и ещё не совсем капитализированной индустрии развлечений, по поведению персонажей, в конце концов, которое соответствует скорее нормам начинающегося Betriebskapitalismus, описанного Максом Вебером в “Протестантской этике и духе капитализма”. Ландшафты – что-то вроде общего собирательного для центральной Европы: горы (очевидно, Альпы), мельницы, нерусские имена, ухоженные городишки с красными черепичными крышами Форма главного полицейского напоминает форму австрийских солдат Габсбургской монархии. На мой взгляд, это южные провинции Австрии/северные провинции Италии. Конечно, политическая подоплёка мультфильма ясна и не может представлять для нас особенного интереса: там, на Западе вот как плохо, там почти все жадные и злые. Но у мультфильма есть, очевидно, и более глубокий символический уровень, ведь и с положительными героями всё не так просто. Рассмотрим их, да и отрицательных тоже, поближе. Continue reading →

by olladij

Рикардо Флорес Магон и мексиканская революция

То, что народные герои и социальная “история снизу” замалчиваются, ретушируются, образы искажаются в официальной истории любого государства, стало уже, в общем-то, банальной истиной. Некоторым трупам посмертно вырывают зубы, чтобы не кусались после смерти, уж если народная память, несмотря ни на что, хранит их образы. Махно вдруг становится борцом за национальную независимость Украины, Че Гевара, помимо мельтешения на майках по поводу и без повода, начинает рекламировать автомобили VW, об участии анархистов в сопротивлении европейскому фашизму учебники истории не упоминают, а 68-ой год в Европе вырождается в “мемуары полицейских лошадей” и, в лучшем случае, в провокативный молодёжный поп-арт. Сложно сказать, насколько жива была память о Рикардо Флоресе Магоне в низах мексиканского народа, но свой “ренессанс” магонизм пережил относительно недавно. Очевидно, некоторые о Магоне помнили всегда, как и о Сапате, иначе не назвалось бы первое постмодернистское восстание в 1994 году ELZN “сапатистским”, и не пришлось бы солдатам мексиканской армии, после штурма и разорения поселения Таниперлас в штате Чиапас, замазывать белой краской граффити на стене администрации, где среди прочих был изображён и Магон. Художники были арестованы, провозглашение автономного округа “Ricardo Flores Magon” признано незаконным… Вспоминали Магона, видимо, и наверху, но не с надеждой, а со страхом и ненавистью. Но некто успел сфотографировать граффити, изображение расползлось по интернету, по самиздатовской прессе, и люди по всему миру задались вопросом: почему власти так ненавидят этого мужика с усами, котомкой и винтовкой через плечо, кто это такой, вообще? Акция властей привела к абсолютно противоположному результату!

На граффити “Vida y Sue?os da la Ca?ada Perla” (Жизнь и мечты ущелья Перла) изображены мечты индейского населения ущелья о мире и достойной жизни без угнетения. Эмильяно Сапата с винтовкой, Магон с буквами в руке, как сеятель. Весной 2005 года граффити было отреставрировано, автономный округ всё ещё носит имя Рикардо Флореса Магона. Идея картины пережила саму картину, для этого были все основания. Continue reading →

by olladij

Иоганн Мост: Динамитный апостол

Это кажется очередным противоречивым анекдотом, очередной провокационной выходкой Иоганна Моста, но жизнь его началась образом, о котором добропорядочные бюргеры молчат, а полицейские чиновники недовольно морщатся: он родился как внебрачный ребёнок. Произошло это в феврале 1846 году, в немецком городе Аугсбург. Отец был известным лектором, читавшим лекции по атеизму, мать – истовая католичка. В юности он заболевает болезнью костей челюсти, что уродует его лицо. С мечтами об актёрстве приходится проститься, и Иоганн учится на переплётчика книг. В 1863-м году в качестве подмастерья Иоганн покидает родные края, как это требует обычай подмастерьев и скитается по всей центральной Европе: практически через все немецкие крошечные государства, Швейцарию, Италию, через Австрийские провинции, Словению, Баварию, Словакию, Богемию, Мекленбург и Пруссию. Первая забастовка во Франкфурте не вызвала большого интереса к социализму, первое знакомство с тюрьмой – тоже не из-за политики, а из-за попрошайничества. В конце концов, он прибывает и надолго задерживается в Швейцарии, в Юре. Там обнаруживается организованное рабочее движение с богатой традицией, куда и вливается молодой Мост. Однако, по мнению Моста, немецкая группа занималась лишь демагогией, зато франкоязычное отделение, где было много членов Интернациональной Ассоциации Трудящихся, и из которого впоследствии выйдет юрская федерация, пришлось ему по вкусу. Он становится в Локе секретарём местной группы, значительно способствуя росту группы. В 1867 его увольняют, и он продолжает свои путешествия, пока не оказывается в Вене, где активно участвует в рабочем движении: ораторствует, пишет статьи, организует демонстрации и т.п. вскоре Мост становится самым популярным оратором среди венских рабочих. Во время периодических, но коротких арестов он штудирует классиков социалистической мысли, подковывается, так сказать, теоретически. Кроме того, совершенствует своё ораторское искусство, упражняет голос и дыхание. Когда в Вене по поводу открытия национального парламента на улицу выходят около 50000 человек, чтобы передать депутатам свою “штурмовую петицию” с социалистическими требованиями, власти реагируют репрессиями, Моста, как одного из организаторов беспорядков, осуждают на 5 лет строгого режима, но уже через год он выходит на свободу по амнистии. Встречает его, разумеется, ликующая толпа. Затем по заданию социал-демократической партии он ездит по австрийским провинциям с выступлениями, пока судьба снова не закидывает его в Германию, в Хемниц, где он перенимает редакторство над небольшой социал-демократической газетой, которая под его руководством начинает расходиться огромным тиражом.  Continue reading →

by olladij

“Дортмундская Коммуна” 1919 – 1920

В индустриальном котле Веймарской республики, в Рурской области, наступили дни трагической славы. Забастовки с требованиями шестичасового рабочего дня распространялись со скоростью лесного пожара. Рур стал в то время, помимо Мюнхена, Берлина и центра Германии, одним из эпицентров революционной попытки рабочего класса взять управление общественными делами в свои руки. Историки зря упоминают это движение как побочное явление Спартакисткого восстания, Каппского путча или боёв в центральной Германии. Это была отчаянная попытка всё же довести социальную революцию до конца.

Когда после Ноябрьской революции различные фракции социал-демократов собрались в совете народных комиссаров, народ наивно ожидал от них мер по революционному переустройству общественной жизни. Но это, видимо, всегда было тайным девизом социал-демократов – быть “революционной”, но не делающей революцию партией… Главной проблемой стал вопрос об обобществлении экономики. В декабре 1918 года совет комиссаров обязал правительство заняться вплотную “обобществлением всех созревших для этого отраслей промышленности, в особенности горной промышленности”. Даже Фридрих Эберт, отец немецкой демократии, официально признавал важность этого мероприятия. Вот только в головы социал-демократических чиновников это никак не могло уложиться. Независимые же СД, например Карл Каутский, требовали “демократии производителей, рабочего самоуправления. Однако и независимые СД расходились во мнениях о том, как это делать. Их теоретик Эрнст Дойминг шизофреническим образом сделал верный вывод, что партии несовместимы с принципом советов, поэтому не годятся для обобществления промышленности. Это могли бы сделать только сами рабочие. Continue reading →

by olladij

Где находятся арабские восстания сегодня?

[Возможно, немного устаревший, но тем не менее годный анализ тенденций в “арабских восстаниях” с анархо-пацифистской точки зрения – liberadio.]

От ненасильственного бунта к гражданской войне — или обратно?

С. Тахельшвайн

Алжирский писатель Буалем Сансал привлёк к себе внимание своим романом «деревня немцев». Он первым из арабских писателей самокритично описал военную поддержку скрывавшихся в Алжире нацистов освободительной организации «Front de Liberacion Nationale» (FLN) в 50-е годы, которые продолжили в антиколониальной войне свою войну против Франции. (1)

Внутри FLN было довольно много юдофобских течений, в то время как антиколониальное конкурирующее движение «мессалистов» (так называемая MNA вокруг Мессали Хаджи, поддерживаемого Альбером Камю) тут же прекращало всякую кампанию, как только проявлялись антисемитские тенденции.

Сансал напоминает об алжирской освободительной войне как о войне гражданской: «Мы сражались против колониальных войск и против самих себя FLN сражалась против MNA, арабы против берберов, верующие против неверующих, и так мы подготовили почву для грядущей ненависти и будущих расколов. […] Освобождение не принесло свободы, не говоря уже о свободах». (2)

Сансал живёт — ещё — как писатель в Алжире, но книги его там запрещены. Он остался приверженцем Камю.

Его голосом тут должно было напомнить о началах арабских восстаний. В своей речи при получении Премии мира Германского книжного общества 16-го октября 2011-го года он описывал их почти что эйфорически:

Continue reading →

by olladij

От У Ну и Аунг Сан до Аунг Сан Суу Куй

 Неудавшийся эксперимент буддистского марксизма на Бирме

Сал Макис в Graswurzelrevolution Nr. 323, ноябрь 2007

    Бирма была забыта мировой общественностью не только со времени ненасильственного восстания 1988-го года, её эксперимент в буддистском марксизме сразу после получения независимости от британского колониализма сегодня неизвестен — прежде всего для тех марксистов, которые сегодня рассуждают о “коммунизмах” или плюралистических марксизмах. Интересно напомнить об этом эксперименте, ведь эта история объясняет сегодняшний политический характер движения и решающую роль буддийских монахов.

Философские основы буддийско-марксистского эксперимента: У Ну (1907-1995)

Бирманское движение за независимость началось в 1930-31 гг. с крестьянского восстания, которое ещё происходило в рамках кампании соляных маршев Ганди. Лишь в тридцатых годах в страну проникли марксистские труды.
Бирма не только была захвачена британскими империалистами, которые эксплуатировали тэйковые леса, нефть и минералы, и контролировали производство и экспорт риса, но и неимущие бирманские массы находились в подчинении у индийских и китайских ростовщиков, которые присвоили себе через задолженность и продажу земли бирманских крестьян во время колониализма почти две трети возделываемой земли. Бирманская борьба за независимость поэтому была и борьбой неимущего местного населения против эксплуатации властвующих классов чуждых наций. Так объясняется быстрое восприятие марксизма в Бирме.
Лево-социал-демократический исследователь интернационализма Юлиус Браунталь, который также занимается малыми побочными течениями международного социалистического движения, пишет: “В глубоко религиозной Бирме марксизм мог (…) стать идеологией массового движения только посредством смешения с буддизмом. Буддизм так глубоко укоренён в религиозных, культурных и национальных традициях Бирмы, и столь значительно царит в чувствах и мыслях всего народа, что марксизм мог быть понят лишь в понятиях буддизма и его терминологии” (Julius Braunthal: Geschichte der Internationale, Br. 3, 1971). Continue reading →