[Возможно, немного устаревший, но тем не менее годный анализ тенденций в “арабских восстаниях” с анархо-пацифистской точки зрения – liberadio.]
От ненасильственного бунта к гражданской войне — или обратно?
С. Тахельшвайн
Алжирский писатель Буалем Сансал привлёк к себе внимание своим романом «деревня немцев». Он первым из арабских писателей самокритично описал военную поддержку скрывавшихся в Алжире нацистов освободительной организации «Front de Liberacion Nationale» (FLN) в 50-е годы, которые продолжили в антиколониальной войне свою войну против Франции. (1)
Внутри FLN было довольно много юдофобских течений, в то время как антиколониальное конкурирующее движение «мессалистов» (так называемая MNA вокруг Мессали Хаджи, поддерживаемого Альбером Камю) тут же прекращало всякую кампанию, как только проявлялись антисемитские тенденции.
Сансал напоминает об алжирской освободительной войне как о войне гражданской: «Мы сражались против колониальных войск и против самих себя FLN сражалась против MNA, арабы против берберов, верующие против неверующих, и так мы подготовили почву для грядущей ненависти и будущих расколов. […] Освобождение не принесло свободы, не говоря уже о свободах». (2)
Сансал живёт — ещё — как писатель в Алжире, но книги его там запрещены. Он остался приверженцем Камю.
Его голосом тут должно было напомнить о началах арабских восстаний. В своей речи при получении Премии мира Германского книжного общества 16-го октября 2011-го года он описывал их почти что эйфорически:
«Мы все чувствуем, что в мире что-то изменилось с жасминовой революции в Тунисе. То, что казалось невозможным в окостеневшем, сложном и депрессивном арабском мире, свершилось: […] То, что происходит сейчас, не кажется мне охотой за старыми и упрямыми диктаторами, и оно не касается только арабских стран, но надвигаются мировые перемены, коперниканская революция. Люди хотят настоящей универсальной демократии, без границ и без табу. Люди отвергают диктаторов, они отвергают экстремистов, они отвергают диктатуру рынка, они отвергают заносчивый и трусливый цинизм реальной политики, они отказываются от судьбы, даже если за ней останется последнее слово, они восстают против всех видов загрязнения; люди возмущаются повсюду и сопротивляются всему, что вредит им и их планете». (3)
Санал напомнил в своей речи о ещё одной носительнице Премии мира, которая представляет не только женское сопротивление в Алжире, но и роль всех женщин в арабских восстаниях: «В 2000-м году тут отказывали почести моей землячке Асе Джебар, которое многое сделала для продвижения, в общем-то, само собой разумеющейся мысли, что и у нас, в арабско-мусульманских странах, женщина является свободным существом, и что без женщин, полностью обладающих своей свободой, справедливый мир невозможен, а только больной, смехотворный и полный ненависти мир, который не замечает своего умирания. Я могу сказать, что её борьба принесла плоды: Настоящее сопротивление, т.е. сопротивление полное достоинства и упорства, в Алжире (и в арабских странах, стоит вспомнить только йеменитку Таваккул Карман — прим. автора) совершается сегодня в основном женщинами». (4)
Ливия и побочные потери сахельской войны
Быстрее всего разбилась начальная эйфория в ливийской гражданской войне в связи с поставками оружия, нефтяными интересами Запада и бомбардировками НАТО.
Напомним, что многие ливийские революционеры в начале говорили во все камеры, что они станут использовать оружие только для того, чтобы свергнуть Каддафи, затем они оружие сложат и станут свободно работать по своим профессиям.
Подобные иллюзии часто стоят в начале вооружённого сопротивления. В начале совершенно легитимный бунт против кровавого режима Каддафи ни в коем случае не привёл после его свержения к сдаче оружия милиционерами. Ливия является сегодня наполненной оружием страной, в которой внутриполитическая обстановка с почти 60 пыточными лагерями находится под контролем отчасти враждующих банд. (5) Ливийская гражданская война давно уже экспортируется и поддерживает войны в и без того многострадальной сахельской зоне.
В Мали 22-го марта 2012 г. молодёжными бандами была совершена попытка путча против, в общем-то, демократически избранного А. Т. Турэ, которые обвиняли его в том, что он недостаточно энергично боролся с бандами туарегов на севере Мали. Путч дал этим бандам, которые с 2011 г. называют себя Mouvement national de liberation de l’Azawad (MNLA) и сотрудничают с салафистскими Ancar Eddine («Помощники веры»), которые связаны в свою очередь с Al-Qaida au Maghreb islamique (AQMI), время и пространство, чтобы при помощи оружия контролировать север Мали.
Отчасти исторические причины конфликта лежат в колониальном установлении границ посреди пустыни. Захваченный сегодня север Мали охватывает 65% территории всего Мали (в два раза больше Германии) с 14 миллионами людей, из которых 200000 уже бужали из страны.
Путчисты на юге Мали не смогли удержаться и передали власть новому гражданскому правительству под Д. Траорэ, который теперь в сотрудничестве с соседними государствами предпринимает всё возможное, чтобы напасть на MNLA и салафистов на севере, которые спустя несколько дней после победы рассорились и разделились. Интересно, кто сражался в этом нападении туарегов и салафистов. В репортаже Le Monde diplomatique об этом говорится: «почти тысяча бойцов, среди них 400 бывших солдат […] Каддафи». (6)
Абсурд продолжается: Салафисты, в свою очередь, набирали своих бойцов при помощи AQMI большей частью в Ливии, так что сторонники Каддафи и исламистские противники Каддафи сражались против малийской армии на севере Мали плечом к плечу. Журналистка Le Monde цитирует западно-африканские источники вроде мавританского разведчика El-Maaly, который сообщает о других «затаившихся ячейках бойцов, которые сформировались в Ливии». ‘Это подкрепление’, говорит он. 23-го марта бойцы AQMI не постеснялись запечатлеть себя во время военного парада. Это видео распространялось на арабском через Youtube. На видео виден конвой из 30 пикапов, оснащённых ракетами, […] с тремя пожарными машинами в конце, на одном из которых ещё была видна надпись ‘Повстанцы Сирты’». (7)
Вооружён один раз — вооружён навсегда!
Вооружённая борьбы перешагивает через все былые фронты, первоначальные военные цели становятся второстепенными, кто однажды сражался с оружием в руках, просто ищет себе новые цели. Такая цепь событий может быть предотвращена в начале, но едва ли, когда поезд уже тронулся.
Пред лицом новой гражданской войны в Мали даже политики региона говорят об «афганизации» сахельской зоны, а актуальная интенсивность войны обозначается как «побочные потери ливийского кризиса». (8)
Сахельский регион сидит на бочке с порохом, которая теперь поджигается милиционерами и оружием из Ливии: гражданская война в Мали, нефтяная война между Суданом и независимым Южным Суданом, гражданская война в Сомали, «Движение за справедливость» – за что же ещё? – хочет снова развязать в Дарфуре вооружённую борьбу, исламистская герилья на севере Нигера на протяжение лет сражается против неоколониальной разработки урана французскими атомными фирмами и нигерской армии, и напоследок — недавно президент Чада, Идрисс Деби, которому помогла французская армия заполучить этот пост (9), воззвал к союзу между MNLA, AQMI, западно-сахарскими герильями Полизарио и своим правительством.
В то же время в Сахеле царят засуха и голод, и 5 — 7 миллионов людей нуждаются в срочной медицинской помощи.
Сирия: упущенная смена стратегии
Когда в первые недели после 15-го марта 2011-го года в большинстве городов Сирии на улицы массово вышли люди, межконфессиональное единство протестного движения ещё было в силе.
Хайтам Манна, президент «Арабского комитета за права человека», мог сообщить о 16 городах-участниках, среди них Дамаск и Алеппо: «Восстание продвигается, в разумном ритме. Оно охватывает сечйас все конфессии, меньшинства, христиан, а также алавитов [шиитское меньшинство, которому относится и клан Ассада — прим. автора], арабов и курдов». (10)
Выносливость и мужество мирных демонстрантов в Сирии на протяжение месяцев было просто невероятным.
Прежде чем начался переход к поддержке вооружённой борьбы, это сопротивление, тем не менее, достигло того, что что сегодня власть клана Ассада и его тайной полиции дезавуирована. И всем немецким левым, марксистской ежедневной газете junge Welt, всем тем антиимпериалистам, которые всё ещё считают, что Сирия Ассада является социалистической, антиимпериалистической цитаделью, которую следует защищать, надо зарубить себе на носу: государственная шайка, которая месяцами подвергала своё население жесточайшим военным репрессиям, проиграла всяческий идеологический кредит!
Рони Брауман, активист «Врачей без границ» и французский интеллектуал, ещё в конце ноября 2011-го года, после свержения Каддафи в Ливии, нахваливал мирный характер сирийского восстания как пример противоположной Ливии модели, хотя тогда уже полным ходом шло формирование «Вольной сирийской армии» из дезертиров из армии Ассада. (11)
Сегодня, конечно, тоже есть невооружённые демонстрации и действующие без применения насилия комитеты (Local Coordinating Comittes) и комитеты SRGC (Syrian Revolution General Commission), которые поддерживаются кампанией «Adopt a Revolution». Но не все локальные комитеты являются ненасильственными. Самоописание локальных комитетов на их интернет-странице не содержит принципов ненасилия, как это утверждает «Adopt a Revolution». (12) Информацию о SRGC едва можно перепроверить, их страница до сих пор была досягаема только на арабском. А ASKYA (Assembly of Syrian Kurdish Youth Abroad) является, прежде всего, одним: «abroad», т.е. находится в изгнании.
В ходе развития сопротивления призывы к оружию раздавались, к сожалению, даже из низовых комитетов. Находящийся вне Сирии Сирийский Национальный Совет (SNC) открыто воззвал в начале марта 2012-го года к западной военной интервенции. Тем временем SNC подвязан в европейские и американские стратегии, которые исходят из того, что реалистичней вооружить Вольную армию, чем победить 330-тысячную армию прямой интервенцией НАТО. Тут они встречаются с интересами Саудовской Аравии, которая относится к важнейшим поставщикам оружия Вольной сирийской армии. (13)
Ален Греш из Le Monde diplomatique описывает Сирийский Национальный Совет как «доминируемый исламистами, с несколькими либеральными фигурами в роли фасада». (14) Режиму удалось, расколоть межконфессиональное единство первых дней, оппозиция потеряла своё влияние на алавитов и курдов. Ален Греш:
«Оппозиция показывает себя неспособной дать серьёзные гарантии на будущее. Теперь она столкнулась с тем, что некоторые былые союзники отворачиваются от неё. Курды, бывшие одними из первых, кто поддержал демонстрации […], теперь воздерживаются, отпугнутые отказом Национального Совета признать их права». (15) …
Многие активисты упрекают Национальный Совет в маргинализации курдов и туркменов, «в особенности Национальным советом за демократические перемены (NCC), который сопротивляется конфессионализации и милитаризации восстания, равно как и военному вмешательству извне»… (16)
Протежируемая Нациаональным советом Вольная армия, в свою очередь, которая со своими 4700 бойцами не имеет никаких шансов против всё ещё не расколотой существенно сирийской армии, расколота, а последний отчёт Human Rights Watch обвиняет её в религиозно мотивированный нападениях на алавитов и шиитов. (17)
Посредством этой ре-конфессионализации, которую форсируют Национальный Совет и Вольная армия, эти меньшинства снова загоняются в руки режима и запираются там. Вывод: «смесь» не является альтернативой вооружённой борьбе, ибо при ближайшем рассмотрении всякая вооружённая борьба в истории была такой «смесью».
С пацифистско-анархистской точки зрения проблемой динамики сирийского сопротивления было длящаяся почти три четверти года ориентация на открытые уличные демонстрации, даже тогда, когда полиция, тайные службы и армия без всяких сомнений стреляли в толпу.
Изначально восстание было на 100% ненасильственным, причём — спонтанно ненасильственным.
Но подобные изнуряющие открытые расстрелы на протяжение долгого времени должны были рано или поздно привести к перелому в мышлении участников, которые большей частью незнакомы с сознательной стратегией ненасильственного действия. Горько сказалось отсутствие стратегии ненасильственного восстания, которое может перейти к другим, менее уязвимым массовым акциям, как это годами делали Ганди или бирманское ненасильственное сопротивление и тем самым могли пережить горькие поражения, вроде поражения на Бирме в 1988-м или 2009-м году, без потерь и внутренней милитаризации.
Не хватало чувства стратегической комбинации из бойкотных кампаний, стачек (скорее децентрализованно, в форме захватов предприятий, чем открыто), саботажа, в особенности форм-поставщиков армии, а также широких отказных кампаний для правительственных бюрократов и в солдатских кругах.
При этом дезертирам должны предлагаться альтернативы, вместо того, чтобы создавать из них новую армию.
Т.к. в определённый момент таких целенаправленных и сознательно применённых стратегий действия не возникло, сила начального спонтанного ненасилия превратилась в ослабление спонтанно-ненасильственного сознания: постоянная возможность быть скошенным градом пуль на открытой улице заставила голоса снизу, именно из многочисленных низовых комитетов, громко призывать к вооружению.
Так, Сирия сегодня снова находится в состоянии гражданской войны, из которой трудно найти выход.
Тунис / Египет: подпольное движение исламской культуры
Тунис и Египет — это страны, начавшие «арабские восстания», в которых притяжение гражданской войны остаётся на относительно низком уровне или может быть остановлено. Тем не менее, прежде всего в Египте, можно разглядеть тенденции, указывающие в этом направлении.
В дни ненасильственных массовых восстаний исламистские партии в обеих странах сознательно держались на заднем плане. Так, у многих наблюдателей сложилось обнадёживающее, но неверное впечатление, что (эти) партии не играют в восстаниях какой-либо значительной роли.
Массовое меньшинство, которое начало ненасильственные восстания, не было сравнимо с общностью населения соответствующей страны, чьё поведение во время последовавших свободных выборов предоставило совершенно иную картину.
Было наивным думать — и это,скорее, соответствовало желаемой картине западных СМИ — что некий Ваэль Гонеим, по профессии менеджер Google (18), был репрезентативным представителем этих восстаний.
Лишь 10-20% жилищ в Тунисе и Египте имеют доступ к интернету, но уже в начале восстание могло победить, только потому что и большая часть не столь обеспеченного и образованного населения вышла на улицы и площади — а они были в Тунисе и Египте во-первых бедными, во-вторых — без доступа к интернету, а в-третьих — привязаны к исламскому «культурному пространству» и его традициям.
Исламский культурный фон большинства населения не может быть просто вынесен за скобки — надежда, объединявшая западные СМИ и многих анти-германских и / или атеистических левых, что восстанию не придётся пройти через долгие изнуряющие конфликты с исламской культурой, оказалась трагической, евроцентристской ошибкой, ставшей очевидной во время выборов.
В Египте решающими были конфликты в ноябре 2011 г.
Второй захват Тахрирской площади, что потом многие назвали «второй революцией», начался для многих незаметно, с сидячей блокады почти 600 демонстрантов 19-го ноября.
Массовые сидячие блокады проводились в то время постоянно и продолжались до середины декабря 2011-го года (19), но согласно сообщениям СМИ потонули в кровавых, богатых на жертвы и весьма ожесточённых столкновениях на Тахрирской площади и примыкающей к ней улице, где сражалась воинственная молодёжь.
Это движение обладало освободительным мотивом в том, что в первый раз в открытую армия, которая после свержения Мубарака фактически переняла власть, воспринималась и подвергалась нападению как противник. Этим была сломлена общая вера в симпатии или, по крайней мере, в «нейтральность» армии. Но одновременно с этим благодаря воинственности нападений не произошло стратегически важного раскола армии — который происходил во время «первой революции» (ведь и Мубарак был выходцем из армии).
Армию, солдат сплотила воинственность нападений. Она ясно заняла позицию по другую сторону баррикад и стала стрелять вместе с полицией в толпу.
Из страха перед гражданской войной во время «второй революции» восстание не полечило массовой поддержки от населения как во время «первой», благодаря чему тогда движением была выиграна так называемая «битва верблюдов».
Вместо того, чтобы повторить эту победу, полиция и армия 1-го февраля 2012-го отомстили молодёжи с Тахрирской площади, которая состояла, прежде всего, из фанатов Каирского футбольного клуба Al-Ahly (от 5 тыс. до 10 тыс. членов), во время бойни на стадионе в Порт Саиде, где было убито 70 человек, большинство из них — фанаты Al-Ahly. От этого псевдо-военного поражения движение не оправилось до сих пор.
С политической точки зрения, я, кстати, считаю, что воинственные футбольные фанаты не являются защитой от скатывания в состояние гражданской войны — и не только в Египте (20).
Тем временем исламистское партии (Мусульманские братья и салафисты) преобладают в конституционном собрании Египта (лишь 6 женщин и 6 христиан из 100 членов), левые и атеистические силы покинули собрание из протеста (21). Супротив своим заявлениям об отказе от собственного кандидата в президенты, Мусульманские братья недавно объявили, что они всё-таки собираются выставить собственного кандидата. Тем самым они заявили о гегемониальных притязаниях на контроль над всей политической жизнью Египта, над жизнью женщин и меньшинств, который мог бы поставить и подготовленное разделение власти с армией и подготавливает новые конфликты (22).
Надежду даёт укрепившаяся культура сопротивления в Тунисе и Египте, которая до сих пор постоянно показывала, что угнетение больше не останется без ответа.
Решающим для её эффективности, однако, остаётся то, что потенциал сопротивления не угнездится в благоустроенных, мирских, модернизационных кругах, но снова сможет проявить потенциал солидарности в грядущих, будем надеяться, с низким уровнем насилия столкновениях.
Для этого необходима конфронтация и, по возможности, раскол исламистского лагеря. Это может быть достигнуто, лишь когда занимаешься исламской культурой, распознаёшь различия (исламизм, ортодоксия, суффизм, еретические течения) и понимаешь, что простое копирование западно-капиталистического образа жизни (и демократии) на фоне многовековой колониальной и культурной эксплуатации и угнетения не является привлекательной целью. Вместо этого можно обратить внимание на эмансипационные и ненасильственные исламские треадиции, которые во множестве присутствуют в исламском культурном пространстве (Махмуд Таха, Абдул Гаффар Хан, Палестинский центр ненасилия в Палестине и т.д.) и усилить их против доминирующих, насильственных исламистских течений. Речь идёт не о «борьбе культур» (американский think-tank-теоретик Хантингтон), но о борьбе за интерпретацию внутри культуры. […]
Перевод с немецкого
Graswurzelrevolution Nr. 362, май 2012
http://graswurzel.net/369/aufstaende.shtml
Примечания:
1) Boualem Sansal: Das Dorf des Deutschen oder Das Tagebuch der Brüder Schiller, Merlin Verlag, Gifkendorf 2009
2) Boualem Sansal: “Das Prinzip des Friedens”, Rede in der Frankfurter Paulskirche, 16.10.2011, abgedruckt u.a. in der FAZ, 17.10.2011, S. 9
3) там же
4) там же
5) См. заявление от Médécins Sans Frontières о пытках в лаегрях повстанцев, см. Spiegel-Online, 26.1.2012
6) Vgl. Philippe Leymarie: “Comment le Sahel est devenue une poudrière”, in: Le Monde diplomatique, frz. Ausgabe, April 2012, S. 8
7) Isabelle Mandraud: “La riposte s’organise contre une partition du Mali”, in: Le Monde, 17.4.2012, S. 9
8) В данном случае президентом Нигера, но обозначение кажется мне, тем не менее, подходящим; см. Philippe Leymarie, a.a.O., S. 9
9) Bernhard Schmid: Frankreich in Afrika, Unrast, Münster 2011, S. 238ff. К сожалению, в книге нет ничего о Нигере и добыче урана концерном Areva, как и о вызванной этим гражданской войной.
10) Haytham Manna, zit. n. Jean-Pierre Perrin: “La Syrie dans la spirale de la révolte”, in: Libération, 16./17.4.2011, S. 7
11) Rony Brauman in einem Streitgespräch in: Le Monde, 25.11.2011, S. 24f.; siehe dazu auch: “Libyen: Wem sollen wir glauben?”, in: GWR 365, Januar 2012, S. 9f.
12) См. представление LCCS на: www.lccsyria.org/about
13) vgl. Jürgen Wagner: “Syrien: Die Militarisierung der Proteste und die strategische Unvernunft der Gewalt”, IMI (Informationsstelle Militarisierung), 20.3.2012
14) Alain Gresh: “Onde de choc syrienne dans une région en ébullition”, in: Le Monde diplomatique, frz. Ausgabe, April 2012, S. 11
15) Alain Gresh, a.a.O., S. 10
16) там же
17) Siehe den Text “Bürgerkriegspatenschaft?” von Marischka/Wagner in dieser GWR.
18) Vgl. bereits die Skepsis gegenüber Wael Ghoneim als Revolutionsheld in: “Zweifelhafte Helden der Revolution”, in: GWR 357, März 2011
19) Vgl. Johannes Stern: “Ägyptisches Militär greift friedliche Demonstranten brutal an”, in: www.wsws.org/de/2011/dez2011/egyp-d21.shtml
20) Siehe dazu z.B.: “Die roten Teufel”, in: Spiegel, Nr. 8/2012, S. 104ff.
21) Marwan Chahine: “Egypte: les islamistes écriront la Constitution”, in: Libération, 29.3.2012, S. 8
22) Marwan Chahine: “En Egypte, les Frères rompent le pacte”, in: Libération, 2.4.2012, S. 8