Archives

by olladij

“Дортмундская Коммуна” 1919 – 1920

В индустриальном котле Веймарской республики, в Рурской области, наступили дни трагической славы. Забастовки с требованиями шестичасового рабочего дня распространялись со скоростью лесного пожара. Рур стал в то время, помимо Мюнхена, Берлина и центра Германии, одним из эпицентров революционной попытки рабочего класса взять управление общественными делами в свои руки. Историки зря упоминают это движение как побочное явление Спартакисткого восстания, Каппского путча или боёв в центральной Германии. Это была отчаянная попытка всё же довести социальную революцию до конца.

Когда после Ноябрьской революции различные фракции социал-демократов собрались в совете народных комиссаров, народ наивно ожидал от них мер по революционному переустройству общественной жизни. Но это, видимо, всегда было тайным девизом социал-демократов – быть “революционной”, но не делающей революцию партией… Главной проблемой стал вопрос об обобществлении экономики. В декабре 1918 года совет комиссаров обязал правительство заняться вплотную “обобществлением всех созревших для этого отраслей промышленности, в особенности горной промышленности”. Даже Фридрих Эберт, отец немецкой демократии, официально признавал важность этого мероприятия. Вот только в головы социал-демократических чиновников это никак не могло уложиться. Независимые же СД, например Карл Каутский, требовали “демократии производителей, рабочего самоуправления. Однако и независимые СД расходились во мнениях о том, как это делать. Их теоретик Эрнст Дойминг шизофреническим образом сделал верный вывод, что партии несовместимы с принципом советов, поэтому не годятся для обобществления промышленности. Это могли бы сделать только сами рабочие. Continue reading →

by olladij

26.09., Würzburg: “Gustav Landauer, Revolutionär des Geistes”

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Был в Германии во времена самого большого удаления от Бога человек, который, как никто другой из этой страны и в этот час, призывал к повороту. Во имя грядущего человечества, которого высматривала и жаждала его душа, спорил он с бес-человечеством, в котором должен был жить.

Мартин Бубер, “Тропы в утопию”, 1919

Upd: Плакат для лекции про Ландауэра и Баварскую советскую республику. Вюрцбург, год 2011 или 2012, никто уж и не упомнит.

by olladij

Социальные движения в Иордании

Себастиан Калиха

Иордания — это страна, о которой в западных СМИ можно лишь изредка что-то услышать или прочитать. Причиной тому, вероятно, то, что из стран-соседей Иордании, Ирака, Израиля / Палестины, Сирии и Саудовской Аравии в эти времена приходит больше новостей, чем из, якобы, оцениваемого как “стабильное” и “спокойное” Хашемитского королевства. О том, чтобы неолиберальный, репрессивный и монархистский “мир” в стране не остался без возражений, заботится, среди прочего, активное, левое и эмансипаторное движение страны — где также участвуют и анархисты.

Иорданский королевский дом с его правителем королём Абдуллой Вторым за рубежом, если сравнить с другими арабскими странами, стоит на хорошем счету. Этому есть причины. Смотря политически, Иордания была и остаётся благожелательно настроенной к израильскому государству, да и так называемыми “террористическими лагерями” и другими провокационными вещами не можут удивить. Даже иорданские “мусульманские братья”, действующие под именем “Исламский фронт действий”, в сравнении со своими палестинскими и египетскими товарищами едва ли заслуживают сообщения (в СМИ), т.к. не нападают на иорданский королевский дом из-за его, якобы, прямой семейной связи с пророком Мухаммедом. Но стоит лишь посмотреть на регион без “War on Terror”-очков, как замечаешь удивительное.

The Social Lef

“Социальная левая” – это организация, где объединились различные оппозиционные силы Иордании. Спектр простирается от марксистов (вышедших из официальной компартии) через художников, музыкантов, интеллектуалов, профсоюзников (повернувшихся к про-государственным профсоюзам спиной, чтобы создать новые, базисные профсоюзы), студентов, критических журналистов и до анархистов.

В декабре 2007-го года были организованы первые встречи, среди прочего и Jordan Social Forum, чтобы обсудить планы создания новой крупной организации. В марте 2008-го года была основана “Социальная левая”. В идеологическом плане нет жёстких линий. Она левая и плюралистическая, так что марксистские активисты там также находят себе место, как и анархисты и люди, которые не чувствуют себя связанными ни с какой политической фракцией, но просто чувствуют, что нужно что-то менять.

“Социальная левая” чувствует себя связанной с глобальными эмансипаторными движениями против неолиберальной глобализации. Темы, которые рассматриваются, касаются коррумпированности политической элиты и репрессий, исходящих от правящего режима, сопротивления неолиберальным реформам государства, которые и в Иордании, в первую очередь, наиболее жёстко бьют по самым бедным слоям населения, а также военных действий в регионе. Continue reading →

by olladij

“Едиснтвенный” и сескуальность “бесполого Я”

(«Der Einzige» und die Sexualitaet des «geschlechtslosen Ich’s»)

Юрген Мюмкен

«Идеи Макса Штирнера из-за отсутствия отсыла к феминистско-анархистским теориям более не являются для моего исследования интересными», пишет Сильке Лошельдер в своей книге «AnarchaFeminismus. Auf den Spuren einer Utopie». Лошельдер права в том смысле, что нет анархисток / анархофеминисток, по крайней мере, я с такими не знаком, которые бы ссылались открыто на Штирнера, и что исследование Штирнера является привилегией мужчин. Хотя в «Единственном и его собственности» и нет критики патриархата, «Единственного» можно читать как критику идентичности, т.к. если нет «человека», нет ни «мужчины», ни «женщины». У Штирнера Я Единственного не имеет твёрдого ядра и стабильной идентичности, а его существование лежит до всяких категориальных определений: «Никакое понятие не выражает Меня, ничто из того, что выдают за Мою сущность, не исчерпывает Меня; всё это – имена» (Штирнер: Единственный). «Единственный» не является определением Я, но обозначает отдельного существующего человека, причём каждый человек является «Единственным».

В дискуссии о «Единственном» тема сексуальности и вопрос о половой идентичности «Единственного» (и «Единственной») были обделены вниманием. В своей лекции «Сексуальность и теория общества» от 1980-ого года Вольфганг Эссбах уже указывал на то, что у Фейербаха, Маркса и Энгельса сексуальность и половая идентичность (gender identity) играли свою роль в их критике Штирнера. Но в общем, осталось незамеченным, что существует не только «Единственный», но и «Единственная». Так, штирнеров «Единственный» до сих пор понимается как мужчина. Continue reading →

by olladij

КАРЛ МАРКС И ПРОЧИЕ ПРИЗРАКИ или: НОВЫЙ ИНТЕРНАЦИОНАЛ НАДЕЖДЫ

Деконструктивизм как применимая к сапатизму теория

Торстен Беверниц

Существуют демоны, которых боятся даже самые бородатые старики-анархисты. Самый (пост)модернистский демон из них носит имя Деконструктивизм, ибо это собрание (анти)теорий вполне ставит под вопрос даже этику, на которой зиждется традиционное анархистское восприятие мира. Подвержение сомнению всякой идентификации, критика субъекта – как из всего этого должен получаться революционный субъект?

С 70-80-х годов анархизм мучает ещё одно приведение: приведение национальных освободительных движений. С одной стороны можно и не совсем отказываться от симпатий к этим движениям, т.к. они, в конце концов, делают то, что лежит в основе всех анархизмов: они берут свою судьбу в собственные руки. С другой стороны – мешают рамки, которые эти группы для себя выбирают: уже сконструированная или ещё конструируемая нация.

Но с восстанием ELZN 01.01.94 года в фокус внимания левых и склонных к анархизму в метрополиях попала герилья, которая дала этим рамкам новое определение. Сапатизм, которого не существует, ссылался и ссылается на мексиканскую нацию, способ и вид отсыла, тем не менее, нов и одним он не является точно: националистским.

А самым старым призраком, от которого у анархистов и анархисток бегут мурашки по коже, является Карл Маркс. Он овеян мифами, как и полагается уважающему себя призраку, а анархисты и анархистки пробуют себя на протяжении поколений в экзорцизме, пытаясь заместить Маркса собственными теоретиками, что временами приводит к странным плодам. Для анархистов и анархисток Маркс символизирует авторитарные системы так называемого «государственного социализма» и социал-демократии, он считается в первом Интернационале (IAA) противником Бакунина, интегративной фигуры анархизма, и всякого либертарианца и либертарианку хватает кондрашка при упоминании понятия «диктатуры пролетариата» – терминология, кстати, которая у Маркса проскакивает с краю и нуждается в интерпретации. Continue reading →

by olladij

Барселона 70 лет спустя: часть вторая

(Историк анархо-движения Хорст Штовассер в немецкой анархистской газете Graswurzelrevolution, Nr. 312 о поездке в Барселону: Тайная столица анархизма между ностальгией и новыми перспективами. Часть вторая: либертарная контркультура.)

La Rosa de Foc, Огненная Роза – с тех пор как Барселона получила это имя в 1908 г., каталанская метрополия считается тайной столицей анархизма. В те времена горели монастыри, министерства, казармы, и мир вздрагивал. 34 года спустя, точно 70 лет назад, здесь мощные анархистские профсоюзы инициировали социальную революцию, которая доказала изумлённому миру, что анархия действительно функционирует.

Но по ту сторону восстаний, профсоюзов и революций пульс анархизма всегда бился совершенно обыкновенно в повседневной жизни людей этого города: культура и народное просвещение, комитеты кварталов и товарищества, свободные школы и продуктовые кооперативы, театры, издательства, свободомыслие, поездки на природу и нудизм – всё это и многое другое составляло практически питательную почву анархии. Секрет её огромной популярности. Резервуар, из которого она всё время черпала новые силы. Continue reading →

by olladij

Барселона 70 лет спустя: часть первая

(Историк анархо-движения Хорст Штовассер в немецкой анархистской газете Graswurzelrevolution, Nr. 311 о поездке в Барселону: Тайная столица анархизма между ностальгией и новыми перспективами. Часть первая: анархо-синдикализм.)

Можно ли пройтись по Барселоне анархисту, не ностальгируя? Я, по крайней мере, так твёрдо и решил: я не хотел искать не следов славы той либертарной революции, которая человеческую жизнь назад доказала удивлённому миру, что анархия функционирует, а то, что существует сегодня. Бьётся ли сердце анархо-столицы так же, как и 70 лет назад? Где? И прежде всего: как? Годится ли Барселона всё ещё как либертарный trendsetter, или анархизм там удовлетворился взглядом на славное прошлое?

Как оно и случается с твёрдыми намерениями: посереди Рамбалас я угождаю в объятия анархистского крикуна, который во всё горло нахваливает ностальгию: “Сеньёриты и сеньёры, подходите, откройте романтическую Барселону былых дней!” С обеих сторон столы с книжками Confederacion National del Trabajo с анархистскими обложками, CNT-зажигалками, наклейками и футболками с Че Геварой, между ними газеты, перепечатки с плакатов и книг об испанской революции 1936 года. Столы штурмуются юными туристами, которые делают покупки; Рамблас сегодня – это фольклорная прогулочная миля. Оба стола стратегически хорошо расположены, прямо у входа на Plaza Real, едва ли кто-то продёт мимо просто так.

Хорошая и плохая CNT Continue reading →

by olladij

Die Superpräsenz

Alexej Zvetkow

„Stand up as you would for the Marseillaise or God Save The King.

Stand up, as if the Flag were before you. Or as if you were in the presence

of Dada, which signifies Life, and which accuses you of loving

everything out of snobbery if only it is expensive enough.“

Francis Picabia, „Manifeste cannibale“ (1920)

In Gesprächen über Emanzipation gilt die wichtigste Frage dem Subjekt. Wer emanzipiert sicheigentlich, und wovon? Es muss eine genaue Adresse genannt werden. Selbst wenn die Emanzipation, d.h. das Aufheben der Entfremdung in ihren ökonomischen, herrschaftlichen und symbolischen Formen möglich ist, wer ist zu ihr fähig?

Das zu Ende gegangene Jahrhundert kennt genügend Beispiele, damit mensch behaupten kann: die Befreiung gigantischer Kollektive, in denen Selbstverwaltung aufgrund ihrer Größe nicht möglich ist, wurde zur größeren Sklaverei für Mitmenschen und zur Niederlage für diese neuen holprigen Systeme selbst, die nicht in die postindustrielle Landschaft des Lebens passen. Die sich befreiende Nation, die Klasse, der zivilisatorische Typ, der „kulturelle Raum“ – das war alles zu viel, der Körperumfang solcher Modelle widersetzt sich der Levitation, die die Freiheit bestätigt. Es kam entweder zu einer roten Diktatur oder zu einem braunen Reich.

Die umgekehrte Extreme, die aus der oben genannten Beobachtung entsteht, ist der klinische Individualismus, der übertriebene Kult allgemeiner „Besonderheit“, der „Einzigartigkeit“ und das „Fehlen allgemeiner Rezepte“ – eine Wonne für Infantile aller Zeiten und Epochen. Ein Mensch, eine abgesonderte Persönlichkeit, eine tätige Seele, ein experimentierendes Bewusstsein – das ist zu wenig für das Befreiungsprojekt.

Die Hoffnung, dass die Entfremdung durch gigantische soziale Mechanismen überwunden wird, brachte im vergangenen Jahrhundert Totalitarismus in all seinen uns bekannten Varianten hervor. Das Vertrauen auf den „einsamen rebellierenden Helden“, der nach der unaussprechlichen Erfahrung einer wahren Existenz sucht, führte viel zu viele wenn nicht zum Selbstmord, dann zum Psychiater. Der totalitäre Optimismus, der die Welt erschreckend einfach und grausam macht, und der liberale Pessimismus, der durch die Unmöglichkeit, alleine auf die Qualität des Daseins einzuwirken, entsteht – das sind Szilla und Charybdis eines jeden radikalen Projektes. (1) Continue reading →

by olladij

Урсула ле Гуин: Дао, утопия и анархизм

Эту писательницу уважают многие: причём как фэны science-fiction или фэнтези, так и в так называемых либертарных кругах. Особенно последние почитают её за “Обездоленного” – то ли анархо-коммунистическую, то ли анархо-синдикалистскую утопию (а может, и анти-утопию), за рассказик “За день до революции” (как бы из того же цикла, но про то как каша с анархистским восстанием заварилась), да ещё за пару-тройку вещей (будь то “Слово для мира и леса одно” или “Всегда возвращаясь домой”), где явные симпатии автора (или авторши?) анархизму и пацифизму не заметить нельзя. О том и будет речь — откуда, каким образом и куда идёт эта мысль у Урсулы ле Гуин.

1. Житие-бытие

Биографий было написано не великое множество, но достаточно. Все они, однако, выходили на загнивающем Западе: де Болт, Бакнолл, Спивак, Рейд. Все они, так или иначе, касались работ ле Гуин (кои не ограничивались лишь сочинениями в жанре фантастики), биографические же справки всегда были скупы. Ле Гуин никогда не собиралась становится звездой, нигде особо не светилась, личную жизнь на показ не выставляла, да и жила-то довольно спокойно, без подвигов и скандалов. А уж теперь-то, когда ей 80 — уже не до приключений и драм.

Родилась Урсула 21-го отктября 1929-года в небольшом университетском городишке на Севере Калифорнии, в Беркли. Младший ребёнок и единственная дочь Теодоры и Альфреда Кробер. Папаша был именитым профессором этнологии, что объясняет интерес самой Урсулы к этой науке, да и периодическое появление в её романах фигуры этнолога-исследователя, которому приходится выступать в роли посредника, когда сталкиваются две культуры. Разумеется, отца, известного учёного, посещали разные не менее именитые гости. Этнологи большей частью, конечно, но и другие — например, физик Оппенгеймер. Оный произвёл на Урсулу такое сильное впечатление, что — короче, догадайтесь сами, кто был прототипом физика-вольнодумца Швенка из “Обездоленного”… Приходили и калифорнийские индейцы, на которых специализировался профессор Кробер — из объектов изучения они стали друзьями семьи. Особенный друг семьи – индеец Иши, о котором мать Урсулы написала книгу, ставшую в последствии довольно известной – “Ishi in two worlds”. Фигура действительно экзотическая и впечатляющая, тем более, если Иши был последним представителем своего племени — изгой в двух мирах(тоже распространнённый типаж у ле Гуин). В пять лет Урсуле пришлось научиться читать и писать. Именно пришлось, т.к. старшему брату было стыдно иметь безграмотную сестру. И, разyмеется — ещё одно влияние — много-много книг. И конечно, фантастика, фэнтези. В 12 лет она безуспешно пытается опубликовать свой первый фантастический рассказ в журнале “Astounding”. С “Дао де цзин” Лао Цзы она тоже познакомилась довольно рано — и это, опять же, довольно значительное влияние в её творчестве, но об этом позже (чего, обычно, почитатели писательницы ле Гуин не знают: дао — частая тема её научных работ). Также среди влияний следует уделить особое внимание учению об архетипах Юнга. Прежде чем начать свою писательскую карьеру, она закончила университет и вышла замуж.  Continue reading →

by olladij

The daily grind. Not.

Я знаю, liberadio давно не изливало на вас свои соображения по поводу музыки. Что ж, придётся поправить это прискорбное положение дел. В это раз, впрочем, как и каждый раз до сих пор, мы останемся в пределах мэйнстрима. Да, есть такой дэт-грайнд, который не совсем из «подземелья», хотя и никогда не будет продаваться так же, как альбомы норвежской «Ночной нужды». Его зачастую просто никто не купить.))) И да, мы всё ещё говорим о продуктах культур-индустрии (по Адорно), о товарах, которые в этой своей форме имеют смысл только как товары. Не будем врать себе о «революционности» рок-, панк- или металлического музицирования.

Ну так, приступим. Многие ждали, многие опасались творческой стагнации — но вот, отцы британской гринды, Napalm Death разродились зимой новым опусом «Utilitarian». Написано о нём у же порядочно. Его и хвалили за новаторство, и ругали за застой. Много распространяться о нём не будем. Это тот самый техничный и раздолбайский дэт-грайнд, который Напалмы гоняют, как минимум, с середины 2000-х. К этому прилагаются такие свистелки и перделки как «чистый вокал» а ля Fear Factory или участие легендарного безбашенного джаз-саксофониста Джона Зорна. Кому нравились «Smear Campaign» или «The Code is Red…», тот разочарован или особенно удивлён не будет. Кто купился на заверения, что, мол, новый альбом будет взрослым возврашением к пещерному грайнду типа «Scum», тот путь озадаченно почёсывает репу. И «no banks» и А в круге на облоге?! Шо за нах?

Они восстали (снова)! Я о «Hordes of Zombies» от Terorrizer. Этот, что касается актуального состава, странный бастард из Resistant Culture и Morbid Angel собрался снова после своего последнего реюнона в 2006-м, побыстрому насочинял нового материала, записал его с отличным качеством и теперь стремится столь же быстро его сыграть. Опять же: классический Terrorizer со всеми его фишками: быстрым и беспощадным гитарным чёсом, с текстами где-то между хоррором и социальной критикой. Однако, не так монотонно, как этого можно было бы ожидать от банды.

И наспоследок такой немного странный проект Мэтью Вайденера (отсвечивал в таких бандах как Exumed, Citizen и Cretin, к примеру): Liberteer «Better to Die on Your Feet Than To Live on Your Knees». Ага, one man band. Так называемый анархо-грайнд. Набор хорошо прописанных (ну, Relapse Records, чай), бодрых «песенок», что называется – на острую социальную тематику. Казалось бы, всё это довольно мило, и вообще — отрадно слышать в грайнде открыто анархистские идеи. Однако, как в текстовом плане Мэтью тяготеет к героической позе, так и в музыкальном плане «самый главный анархист» то и дело запиливает пафосные мелодии. Вот только «Марсельезу» с «Интернационалом» не разу не сыграл, что было бы хотя бы забавно. Но нет, он это всё на полном серьёзе, хотя интересные для грайнда ходы при этом возникают — тут надо отдать Мэтью должное. Видимо, нежные чувства к движению Occupy, к тому печальному прудонизму и фетешизации «честного» труда, которые оно действительно тащит за собой повсюду, куда только не придёт, сыграли в Мэтью смальца злую шутку. Liberteer кавернул и знаменитый стих Перси Биши Шелли со строчкой «Rise like lions after slumber», который был весьма популярен в британском и американском рабочем движении 19-го века, и который был снова извлечён из небытия всё тем же «оккупантами». Такие дела. Liberadio рекомендует обратить внимание. Вещица интересная.