Машина моральной ответственности

К истории либеральной идеологии

Роберт Курц

Уже в своём имени либерализм претендует на понятие «свободы». Либеральный пафос взывает к личной инициативе и ответственности индивида перед самим собой. В первый момент это всегда звучит хорошо. Кто захотел бы противоречить этим прекрасным понятиям? Но мы, конечно, как просвещённые создания современности знаем, что словам верить нельзя. Когда Джордж Оруэлл писал свою негативную утопию «1984», он ни в коем случае не случайно сделал официальный язык своей темой, чьи слова обозначают принципиально противоположное тому, что они означают официально. Пока речь идёт о риторической форме приукрашивания, этот способ выражаться известен ещё с Античности и называется «эвфемизмом». Древние греки из чистого страха называли своих демонических богинь мести, чьими волосами были извивающиеся змеи, «благонамеренными». Возможно, понятие «либерализм» возникло в подобной связи.

Чтобы выяснить правду о каком-то проявлении общественной жизни, всегда рекомендуется дойти до его корней. Либерализм возник как оппозиция военным государствам абсолютистских монархий и княжеств ранней современности 17-го и 18-го столетий. Но в то же время существовала и другая, более крупная оппозиция народных масс, которая к либерализму не имела никакого отношения. И весьма полезно сравнить эти две формы оппозиции.

Абсолютизм тогда создал первую ступень современного капиталистического способа хозяйствования тем, что освободил современную рыночную и денежную экономику для нужд своих громадных военных аппаратов и бюрократий. Большинство людей восприняло это развитие как чудовищное и извращённое угнетение. Ибо «старый» феодализм доил крестьянских и ремесленных производителей аграрно-натурального хозяйствования лишь внешне: они должны были отдавать феодалу небольшую часть своего продукта или выполнять для него определённые работы. В остальном же феодализм оставлял их в покое. На своих полях и в своих мастерских они могли работать по своему усмотрению, и они обладали учреждениями локального самоуправления.

Continue reading

Новая историческая одновременность

Конец модернизации и начало новой истории мира (2003)

Роберт Курц

Дебаты о глобализации, кажется, на данный момент себя исчерпали. Причиной тому не то, что лежащий в её основе общественный процесс себя исчерпал, но исчерпали себя идеи интерпретации, у которых закончился воздух. Почти никто не осмеливается говорить о конце истории модернизации. Тем временем написаны почти что целые библиотеки о том, что глобализация капитала (транснациональный разброс производственных функций) упразднил разделение между национальной экономикой и мировым рынком, а тем самым — все существовавшие до сих пор рамки. Но выводов из этого понимания до сих пор практически не последовало. Старые понятия используются дальше, хотя новой реальности они больше не соответствуют.

Довольно долго считалось верхом критической рефлексии, настаивать на национальных особенностях против абстрактной всеобщности современного капиталистического способа производства. В 70-е годы так называемый еврокоммунизм утверждал, что марксистская теория часто оставалась слишком общей, и надо бы её, наконец-то, национально «конкретизировать», чтобы создать популярный социализм «в цветах» Франции, Германии, Италии и т.д. Но это фраза была уже к моменту её формулирования реакционной. В процессе глобализации отношения перевернулись. Национальная особенность сама стала пустой абстракцией, и хотя ещё существует, но лишь как остаток уже прошедшей эпохи. История является национальной лишь как история прошлого, а не как история настоящего. С этого момента нет больше французской, немецкой, бразильской, китайской истории. Историческая конкретика в непосредственных рамках мирового общества в будущем будет ссылаться не на национальные, но на транснациональные особенности и взаимосвязи. Это относится и к культурным идентичностям, социальным движениям и «пост-политическим» конфликтам. Continue reading

Пушки и капитализм. Военная революция как рождение современности

Роберт Курц

Существует множество версий рождения современности. Историки не могут договорить даже о дате. Некоторые дают начаться ей уже в 15-м и 16-м веках с так называемым Ренессансом (понятие, придуманное лишь в 19-м столетии Жюлем Мишеле, как доказал французский историк Люсьен Февр). Другие видят настоящее начало, take off модернизации лишь впозднем 18-м столетии, когда философия Просвещения , Французская революция и индустриализация сотрясли мир. Но какую бы датировку рождения их собственного мира историки и философы не предпочитали, в одном они всё же сходятся: почти всегда позитивные достижения считаются изначальными пружинами развития.

Знаменитыми причинами для рассвета модернизации должны, к примеру, являться художественные и научные инновации итальянского Ренессанса, великие путешествия Колумба, протестанстко-кальвинистская идея личной ответственности индивида, просветительское освобождение от иррациональных верований или возникновение современной демократии во Франции и в США. В технически-промышленной области не в последнюю очередь называется изобретение паровой машины и механической прялки как «сигнал к старту» для современного общественного развития.

Последнее объяснение особенно высоко ценил марксизм, т.к. оно сочетается с его философской доктриной «исторического материализма». Настоящий мотор истории, как утверждает эта доктрина, – это развитие материальных «сил производства», которые постоянно вступают в конфликт со ставшими слишком узкими «условиями производства» и вызывают новую общественную форму. Поэтому индустриализация является для марксизма решающим пунктом трансформации: лишь паровая машина, так звучит упрощённая формула, взорвала «путы старых, феодальных условий производства».

Continue reading

Универсальная машина Гарри Поттера. Концепция «нематериального труда» и технологически редуцированный нео-утопизм

Роберт Курц

Один (из) аспект(ов) всемирного успеха «Гарри Поттера» заключается, возможно, в том, что пробуждается инфантильная тяга. Вместо длительного разбирательства с вечно упрямой материей хочется такой способности, чтобы при помощи магической формулы вызвать обен на стол и успех в жизнь. А во времена кризиса было бы чрезвычайно приятно растворять волшебной палочкой проблемы в небытие. Так, понятно, почему сказки Джоан Роулинг проглатываются и уже поседевшей постмодернистской молодёжью. Турбо-потребители 90-х годов, у которых тем временем, к сожалению, закончились деньги, ищут идеологических фантазий, с помощью которых они могли бы выпутаться из щекотливой общественной реальности.

После убжества фальшивого волшебства на биржах, не место «фиктивного капитала» заступает что-то вроде «фиктивного труда», протагонисты которого так же воображают себя по ту сторону всех материальных условий. Созданное Антонио Негри и Майклом Хардтом понятие «нематериального труда» стало лозунгом этого нового виртуального продуктивизма. «Онтология труда» у традиционных марксистов переводится на постмодернистский язык мыльных пузырей. Информационная и коммуникационная технология, анализ символики, медиа и т.д. должны сменить старую промышленную парадигму. Тающий традиционный рабочий класс Хардт и Негри заменяют по-быстрому так называемым «множеством», диффузной постмодерновой толпой или массой, чей фундамент, якобы, составляет «нематериальный труд».

Continue reading

Роберт Курц: Кошмар свободы

Основы “западных ценностей” и беспомощность критики

Как известно, понятия Свобода и Равенство являются центральными лозунгами Просвещения. Но либерализм не застолбил эти идеалы за собой. Парадоксальным образом, они играли в марксизме и в анархизме столь же значительную роль. Да и для сегодняшних социальных движений они обладают большой идеологической ценностью. Левые таращатся на идолов свободы и равенства, как кролик на удава. Чтобы не быть ослеплёнными блеском этих идолов, рекомендуется обратить взгляд на их общественный фундамент. Маркс открыл этот фундамент ещё сто лет назад: это сфера рынка, капиталистической циркуляции, обмена товарами, универсальных покупок и продаж.

В этой сфере царит вполне определённый вид свободы и равенства, которые относятся лишь к тому, чтобы продавать, что угодно — главное, чтобы нашёлся покупатель, и покупать, что угодно — главное, чтобы быть платёжеспособным. И только в этом смысле царит и равенство, собственно, равенство владельцев товаров и денег. В этом равенстве важно не количество, а общая общественная форма. За один цент не купить того же, что за один доллар, но неважно, цент или доллар, качественно же царит равенство денежной формы. При покупке или при продаже нет ни господ, ни рабов, нет приказов и подчинения, но только свободные и равные персоны права. Неважно, мужчина, женщина или ребёнок, неважно, белый, чёрный или коричневый — клиенту всегда рады при любых обстоятельствах. Сфера товарного обмена есть сфера взаимного уважения. Там, где происходит передача товара и денег из рук в руки, нет насилия. Буржуазная улыбка всегда является улыбкой продавца.

Continue reading

Fair gehandelte Langeweile in Würgtown

Es ist manchmal sehr interessant, wie manche Menschen dem Sog des Sommerlochs in Würgtown zu entkommen versuchen. Kaum zu glauben, ist einmal  die übliche Klientel des Bildungsstreiks (soweit mensch von solcher sprechen  kann) aus der Stadt, geschehen durchaus amüsante Sachen. Zu unserer Schande  müssen wir gestehen, bei Critical Mass waren wir nicht und können folglich auch  nicht einschätzen, was das für Menschen sind und ob sie mit dieser Stadt und  diesem Sommer mehr Probleme haben, als dass in Würgtown kein nötiger Respekt  den FahrradfahrerInnen entgegengebracht wird. Auch beim CSD neulich sind wir  nur zufällig vorbeigelatscht und haben nur wenige Worte aus irgendeinem interessanten  Vortrag oder Aufruf aufgeschnappt. Hoffen wir nur, dass es nicht wirklich so  todlangweilig war, wie es aussah: Info-Stände der Linkspertei (die Gerüchte  zufolge in näxter Zukunft mit Hamas fusionieren wird), der SPD und dergleichen  unter dem Banner mit dem unverständlichen, aber bestimmt gut gemeinten Namen „Toleranz-Fabrik“.  (Was uns so alles bei diesem Namen durch den Kopf schießt, ist kaum zu  beschreiben…)

Auch das Sommerfestival von xyeahx zählen wir zu  außergewöhnlichen Veranstaltungen nicht. Anständiges Musik-Fest für Alternativbewegte,  das sogar liebeswürdigerweise mit dem Spruch „Hier ist Kapitalismus, kein  Fair-Trade“ warb. Nun, geschuldet war das der Ansammlung von diversen  Es-gut-mit-dieser-Welt-Meinenden in der näxten Nähe: auf der Bastion neben dem  Cairo. Denn ja, dieses Publikum, so friedfertig es ist, kann sehr nervtötendund störend sein.

Einige SchülerInnen und StudentInnen, die aus ungeklärten  Gründen immer noch in der Stadt sind, und Menschen, die eher nach Angestellten,  Verbeamteten u.Ä. ausgesehen haben, versammelten sich, um faire Brötchen mit  fairen Getränken zu konsumieren, fair nachgespielte MTV-Musik zu hören. In den  Pausen dazwischen konnte mensch sich von Attac, INWO, Greenpeace und anderem  guten Gewissen unserer Epoche erklären lassen, wie die Welt sich noch fairer  gestalten ließe. Sogar der mittelmäßige Börsenkommentator der n-tv R. Brichta  beehrte Würgtown mit einem Vortrag über unser böses Geldsystem. Die dargebotene  „Analyse“ war so tief, dass es einem / einer beim Blick in die Tiefen  schwindelig wurde. Oder viel mehr: (kotz)übel. Nun, wir glauben tatsächlich,  dass es objektive Gründe gibt, warum Mittelschichten so und nicht anders  ticken, warum sie, wenns heikel wird, Zuflucht bei Silvio Gesell und INWO  suchen, aber nur Zuflucht und eben keine Lösungen oder Erklärungen. Brichta und  sein begeistertes Publikum waren am Verstehen nicht interessiert, obwohl das  ganze natürlich als „Aufklärung“ verkauft wurde. Das ist wohl auch der Grund,  warum bei denen immer Geld, Zins, Zinseszins, gierige Manager und doofe PolitikerInnen  das Thema sind, aber nicht die Wirtschaftsweise dieser Gesellschaft,  Kapitalismus nämlich. So sehen sie notwendigerweise nur etwas Dunkles und Bedrohendes im Hintergrund und verstehen sich (auch unser Aufklärer Brichta,  welch Überraschung) auf Geschwafel von Welteliten und sonstige  Verschwörungstheorien. Entsprechend „radikal“ waren auch die Lösungsvorschläge  für „unser“ Gelgproblemchen.

Nun fragt sich, was wir auf dem Festival gesucht haben?  Mittelschichten bekehren? Schüler für unseren mega-coolen Lesekreis zu  gewinnen? Wir wollten widersprechen, was allerdings armselig ausfiel. Mensch  kann wahrlich niemandem vorwerfen, sich diesem Fest der verkürzten  Kapitalismuskritik verweigert zu haben. Schade aber, dass so tapfere und  entschlossene Antifa, die so gerne bei Kleinigkeiten und Bedeutungslosigkeiten  wie Würgtowns Linke Antisemitismuskeule schwingt und so viel über Israel zu  wissen scheint, zum weit verbreiteten strukturellen Antisemitismus unter Würgtowns anständigen Leuten schweigt.

Auch diesmal waren wir kurz davor entfernt, ins verhasste  Sommerloch zu kotzen. Und das war wirklich knapp. Begeben wir uns auf dieweitere Suche und gehen wir mit vereinigter Kraft an diese ehrenwerte Aufgabe! We’re on the mission! Kein Fußbreit dem Sommerloch!

(Im Übrigen denken wir, dass die Dialektik von Kotzen und  Sommerloch wirkliche einer näheren theoretischen Auseinandersetzung wert ist. Vielleicht kommts sogar noch eines Tages dazu.)

Bis die Tage.

Анархизм 2.0: Перспективы?

Кого бы это ни касалось и кому бы это ни было интересно — я всё ещё наивным образом считаю, что мои интеллектуальные испражнения тут кому-либо да пригодятся, или, по крайней мере, не канут просто так в ноосфере. Как бы то ни было, вот именно тут публикуется, вероятно, самая глупая ибесполезная вещь — русско-язычная рецензия на книгу на немецком языке.

Речь идёт,  собственно, о своеобразном продолжении книги «Anarchismus. Eine Einführung», написанную дорогими товарищами Гансом Юргеном Дегеном (Hans Jürgen Degen) и Йохеном Кноблахом (Jochen Knoblauch). Только в этот раз дорогиe  товарищи адекватно отреагировали на критику, что случается, вообще-то, редко, и насобирали статей о более актуальных вопросах теории и практики, и назвали своё детище «Anarchismus 2.0». К   сожалению, книгу не найти среди замечательной серии theorie.org у издательства Schmetterling Verlag, но, как бы, хрен-то с ним, ибо внешне «Anarchismus 2.0» выглядит стильно, как и все книжки из серии.

В чём именно сильные и слабые стороны данного сборника  статей — во всех подробностях я едва   ли смогу теперь рассказать,  да и не   особенно хочу. Честно говоря, взгляды   на актуальные вопросы теории и практики анархизма, изложенные Ури Гордоном (Uri Gordon) или Габриэлем Куном (Gabriel Kuhn) интересуют меня более, и интерес   мой к данной книге был довольно   ограниченным: с некоторого времени я   ищу убедительных мыслей по трансформации   общества. И кое-что показалось мне, действительно, интересным.

Continue reading

Л. Парсонс: Бродягам, безрабортным, обездоленным и нищенствующим

Люси И. Парсонс

Alarm, 4.10.1884. Also printed and distributed as a leaflet by the International Working People’s Association.

Слово к тем 35 тысячам, бродящим  по улицам этого громадного города, руки в карманах, оглядываясь вокруг без интереса на доказательства богатства и удовольствий, к которым вы не имеете доступа, даже достаточного, чтобы раздобыть кусок хлеба, которым вы могли бы утихомирить боль голода, пожирающего ваши внутренности. Это к вам и другим сотням тысяч, находящихся в похожем положении, в этой огромной стране, я хочу обратить своё слово.

Не вы ли тяжело работали всю вашу жизнь с тех пор, как достигли достаточного возраста, чтобы ваш труд был пригоден для производства богатств?  Не достаточно ли вы мучились, тяжко и  прилежно создавая богатства? И за все  эти годы службы, не знаете ли вы, что вы  богатств ценностью на тысячи и тысячи  долларов, которых вы не получили и не  получите никогда, пока не станете  ДЕЙСТВОВАТЬ? Не знаете ли вы, что когда  вы были прикованы к машине, а машина  прикована к пару, так, что вы вкалывали  свои 10, 12 и 16 часов из 24-х, что все эти  годы вы получали лишь столько продукта  своего труда, чтобы едва-едва восстановить  себя, самое необходимое для жизни, а  затем, когда вы хотели получить ещё  что-то для себя и своей семьи, это должно  было быть самого низкого качества? Если  вы хотели куда-то отправиться, вам  приходилось ждать до воскресенья, столь  мало вы получали за ваш унизительный  труд, что не решались оставить его на  некоторое время? И вы знаете, что со  всеми вашими недостачами, ущемлениями  и экономией вы никогда не были способны  оторваться от волков потребностей  более, чем не насколько дней? И что, в  конце концов, каприз вашего работодателя  создал сокращением производства  искусственный голод, что огни в печах  были потушены, железный конь, к которому  вы были прикованы, остановлен, фабричные  ворота закрыты, вы стали бродягами у  дороги, с голодом в желудке и лохмотьями  на плечах?

Теперь ваш работодатель говорит  вам, что это было перепроизводством,  из-за чего ему пришлось закрыться. Кто  думал о горьких слезах и сердечной боли  ваших любящих жён и беспомощных детей,  когда вы сказали им: «Храни вас Господь»  и отправились по бродяжничьей дороге,  искать работы где-то ещё? Вот теперь вы  — просто бродяги, все желают, чтоб вы  убирались прочь и доносят на вас как на «никчёмных бродяг и проходимцев, тот  же самый класс, который все эти годы  занимался только тем, что грабил вас и ваших товарищей. Теперь вы видите, что «хороший начальник» и «плохой начальник»  совершенно неразличимы? Что вы теперь  для обоих общая добыча, и что их миссия  — это просто грабёж? Вы не видите, что  это ПРОМЫШЛЕННАЯ СИСТЕМА, которая должна быть изменена, а не «босс»?

И вот, когда эти солнечные летние и осенние дни пройдут, и у  вас нет работы, и вы, соответственно, не  можете ничего отложить, и когда ураган  зимы примчится с севера, и вся земля  покроется снежными сугробами, не слушайте  голосов лицемеров, которые скажут вам,  что было провозглашено Господом, что  «нищим всегда воздастся», или высокомерных  грабителей, которые скажут вам, что вы  «пропили всю вашу зарплату прошлым  летом, когда у вас была работа, и в этом  причина, почему у вас сейчас ничего нет,  и работный дом был бы для вас слишком  хорош, что вас надо было бы пристрелить».  И они станут в вас стрелять, если вы  будете подавать ваши прошения в слишком  эмоциональной манере. Так что не слушайте  их, но смотрите! Следующей зимой, когда  порывы холодного ветра заползают в  дырки вашей потрёпанной одежды, когда  мороз кусает ваши ноги сквозь дырки  вашей поношенной обуви, и когда вся  безнадёжность, кажется, сосредоточилась  на и вокруг вас, когда нищета наложила  на вас свою печать и жизнь стала тяжкой  ношей, а существование насмешкой, когда  вы бродили по улицам днём и спали на  твёрдом полу ночами, и ночами вам хотелось  умереть от собственной руки — ибо вам  хотелось лучше кануть в абсолютное  небытие, чем выносить существование,  ставшее такой обузой — то, случайно вы  решаетесь броситься в холодные объятия  воды, чем мучиться дальше. Но остановитесь,  прежде чем вы совершите последний акт  этой трагичной драмы вашего простого  существования. Стоп! Нет ли ничего, что  бы вы могли сделать, чтобы защитить тех,  кого собираетесь оставить сиротами, от  подобной судьбы? Волны лишь сойдутся  над вами в насмешке над вашим скорым  действием, но пройдитесь по богатым  улицам, загляните сквозь шикарные окна  в их полные дома, и вы найдёте там тех  же самых грабителей, которые ограбили  вас и вашу семью. Тогда дайте вашей  трагедии разыграться там! Пробудите их  от их расслабленных занятий своими  усилиями! Отошлите свою петицию и пусть  они читают её в красных отблесках  разрушения! При этом, когда вы бросаете  «долгий пристальный взгляд назад», вы  можете быть уверены, что говорили с  грабителями на единственном языке,  который они в состоянии понять, ибо они  никогда ещё не позволяли себе заметить  прошение от их рабов, если их не заставляли  читать его при всполохах из стволов орудий, или которое не было передано им  на кончике меча. Вам не нужна организация,  если вы намереваетесь передать такой  вид прошения. В самом деле, организация  бы вам повредила, но каждый из вас,  голодных бродяг, которые читают эти  строки, воспользуйтесь теми маленькими военными методами, которые наука вложила  в руки бедняков, и вы станете силой в этой или любой другой стране.

Учитесь обращению с взрывчатыми веществами!

Source: http://www.lucyparsonsproject.org/writings/to_tramps.html

перевод с английского

М. Хайнрих: Захватчики с Маркса

Михаэль Хайнрих

 

Об обращении с марксистской теорией и о трудностях её современного изучения – критические замечания о Карле Хайнце Роте и прочих.

За прошедшие 120 лет Маркса читали и понимали совершенно по-разному. В Социал-демократическом и коммунистическом движениях Маркс считался выдающимся экономистом, доказавшим эксплуатацию, непременное крушение капитализма и неизбежность пролетарской революции. Такая «марксистская политическая экономия» была интегрирована в мировоззренческий марксизм, знавший наперёд советы на все вопросы истории, общества и философии. 

Хотя этот всезнающий марксизм и был бесполезен для анализа, он был прекрасно приспособлен для целей пропаганды и как инструмент власти в отношении тех, кто сомневался в линии партии. Уже в двадцатые и тридцатые годы против такого марксизма поднималась критика слева, которая, однако, была задушена фашизмом и сталинизмом и позднее, во время холодной войны, тоже не была услышана. Положение изменилось в шестидесятые годы, когда вместе со студенческим движением и протестами против войны во Вьетнаме стали иначе читать Маркса. По ту сторону классического рабочего движения образовались «новые левые», видевшие себя с самого начала между двумя фронтами: с одной стороны – против мировой капиталистической системы, с другой стороны – против авторитарного и догматично-застывшего коммунистического движения, воспринимавшегося как стабилизирующее власть. 

Эти новые левые не были ни в коем случае однородны. Касательно критики марксистской ортодоксии, сильно упрощённо можно различить два направления. С одной стороны доносилась критика, что профсоюзы и партии рассматривают рабочий класс как объект, которым нужно управлять, а не как боевой, сопротивляющийся субъект. Теоретические основы этого властного обращения с классом были увидены в объективизме и экономизме традиционного марксизма. В противоположность объективным экономическим законам подчёркивалась классовая борьба как важнейший мотор общественного развития. 

Для штудирования Маркса это означало, что в «зрелом» экономическом труде констатировали либо «экономизм», либо выставляли на первый план отрывки, в которых речь шла о классах и борьбе. В шестидесятые годы такое направление критики встречалось в особенности в итальянском опрераизме, распространившемся в семидесятые также на другие  страны. В западной Германии это были в первую очередь Карл Хайнц Рот и журнал «Автономия», которые ориентировались на этот тезис. Так же находятся корни Тони Негри в операизме.  

Если различные операистские течения критиковали в марксистской ортодоксии перебор в структурно-теоритическом аспекте, второе критическое течение целилось скорее в противоположность, она упрекала ортодоксию в теоретической поверхностности. Марксистские категории должны были сначала быть освобождены от догматических помех ортодоксии, марксову критику политической экономии следовало вообще «реконструировать», причём в особенности методические вопросы выходили на первый план. 

Важными представителями этого направления в западной Германии были Ганс-Георг Бакхаус и Гельмут Райхельт, ясно показывавшие, что прежде всего форма категорий (т.е. форма стоимости в противоположность к, зачастую поверхностно понимаемой, субстанции стоимости) была упущена в марксизме. Этим самым марксизм мог определить капитализм как отношение эксплуатации, но специфика формы этой эксплуатации, отличающая капитализм от докапиталистических способов производства, оставалась в целом неохваченной. 

Исходя из такого анализа формы в западной Германии начались «дебаты о произведении государства» и дебаты о мировом рынке, а также различные попытки «реального анализа» актуального движения капитала. В формальном анализе семидесятых годов коренится так же подчёркиваемая с начала девяностых годов Робертом Курцем и журналом «Кризис» «критика ценности», как и вышедшее несколько лет назад на немецком языке исследование Мойше Постоуна «Время, работа и общественная власть». Дебаты в семидесятые годы были разожжены так же различными попытками модернизировать традиционный марксизм, как, к примеру, Фритцем Хаугом. В некоторых чертах модернизированный марксизм представлен Алесксом Каллиникосом, находящим резонанс, прежде всего в движении критиков глобализации. 

Сильные и слабые стороны упрощённо представленных критических движений соотносятся по большей части комплиментарно. Если у операистского движения зачастую можно было установить определённую поверхностность в обращении с марксовыми категориями стоимости, игнорирование таких концепций как анализ форм стоимости или фетишизм и иногда идеализированное отношение к актуальной борьбе, у другого направления занятие классами и их борьбой оставалось далеко позади всё более глубокого теоретического копания. Здесь было особенно проблематично, когда не были замечены границы развития категорий и предпринимались попытки «вывести» всё существенное в государстве, обществе и сознании из основных категорий критики политической экономии.  Continue reading

Боб Блэк: Упразднение работы

В  определенном смысле, неправильно  называть нашу систему капитализмом,  или демократией, или — еще хуже —  индустриальным обществом; ее настоящие  имена — фабричный фашизм и офисная  олигархия. Всякий, кто называет этих  людей «свободными» — или дурак, или  врет. Ты это то, что ты делаешь. Если ты  делаешь скучную, тупую, монотонную  работу, скорее всего ты сам станешь  скучным, тупым и монотонным. Работа  объясняет видимую повсюду ползучую  дебилизацию гораздо лучше, чем  гипотетические зомбирующие механизмы вроде телевидения или образования.

Так  и написал бы это на любимой работе на  стене да громадными буквами. Далее по тексту:

Итак,  работа — это человекоубийство,  институционализованное как образ жизни.  Как все знают, кампучийцы сошли с ума и  устроили автогеноцид. Но мы-то чем от  них отличаемся? У режима Пол Пота хотя  бы было видение справедливого, эгалитарного  мира — пусть мутное. Мы убиваем людей  в (по крайней мере) шестизначных  количествах ради того, чтобы чтобы  продавать выжившим «Биг-Маки» и  «Кадиллаки». Наши сорок и пятьдесят  тысяч ежегодно погибающих в автокатастрофах  — мясо, не мученики. Они погибают ни за  что. Вернее, за работу — но погибать за  работу это все равно, что погибать ни за что.

Лупит наотмашь, подлец, с предельным цинизмом.

Continue reading