Это кажется очередным противоречивым анекдотом, очередной провокационной выходкой Иоганна Моста, но жизнь его началась образом, о котором добропорядочные бюргеры молчат, а полицейские чиновники недовольно морщатся: он родился как внебрачный ребёнок. Произошло это в феврале 1846 году, в немецком городе Аугсбург. Отец был известным лектором, читавшим лекции по атеизму, мать – истовая католичка. В юности он заболевает болезнью костей челюсти, что уродует его лицо. С мечтами об актёрстве приходится проститься, и Иоганн учится на переплётчика книг. В 1863-м году в качестве подмастерья Иоганн покидает родные края, как это требует обычай подмастерьев и скитается по всей центральной Европе: практически через все немецкие крошечные государства, Швейцарию, Италию, через Австрийские провинции, Словению, Баварию, Словакию, Богемию, Мекленбург и Пруссию. Первая забастовка во Франкфурте не вызвала большого интереса к социализму, первое знакомство с тюрьмой – тоже не из-за политики, а из-за попрошайничества. В конце концов, он прибывает и надолго задерживается в Швейцарии, в Юре. Там обнаруживается организованное рабочее движение с богатой традицией, куда и вливается молодой Мост. Однако, по мнению Моста, немецкая группа занималась лишь демагогией, зато франкоязычное отделение, где было много членов Интернациональной Ассоциации Трудящихся, и из которого впоследствии выйдет юрская федерация, пришлось ему по вкусу. Он становится в Локе секретарём местной группы, значительно способствуя росту группы. В 1867 его увольняют, и он продолжает свои путешествия, пока не оказывается в Вене, где активно участвует в рабочем движении: ораторствует, пишет статьи, организует демонстрации и т.п. вскоре Мост становится самым популярным оратором среди венских рабочих. Во время периодических, но коротких арестов он штудирует классиков социалистической мысли, подковывается, так сказать, теоретически. Кроме того, совершенствует своё ораторское искусство, упражняет голос и дыхание. Когда в Вене по поводу открытия национального парламента на улицу выходят около 50000 человек, чтобы передать депутатам свою “штурмовую петицию” с социалистическими требованиями, власти реагируют репрессиями, Моста, как одного из организаторов беспорядков, осуждают на 5 лет строгого режима, но уже через год он выходит на свободу по амнистии. Встречает его, разумеется, ликующая толпа. Затем по заданию социал-демократической партии он ездит по австрийским провинциям с выступлениями, пока судьба снова не закидывает его в Германию, в Хемниц, где он перенимает редакторство над небольшой социал-демократической газетой, которая под его руководством начинает расходиться огромным тиражом. Continue reading
Archives
Где находятся арабские восстания сегодня?
[Возможно, немного устаревший, но тем не менее годный анализ тенденций в “арабских восстаниях” с анархо-пацифистской точки зрения – liberadio.]
От ненасильственного бунта к гражданской войне — или обратно?
С. Тахельшвайн
Алжирский писатель Буалем Сансал привлёк к себе внимание своим романом «деревня немцев». Он первым из арабских писателей самокритично описал военную поддержку скрывавшихся в Алжире нацистов освободительной организации «Front de Liberacion Nationale» (FLN) в 50-е годы, которые продолжили в антиколониальной войне свою войну против Франции. (1)
Внутри FLN было довольно много юдофобских течений, в то время как антиколониальное конкурирующее движение «мессалистов» (так называемая MNA вокруг Мессали Хаджи, поддерживаемого Альбером Камю) тут же прекращало всякую кампанию, как только проявлялись антисемитские тенденции.
Сансал напоминает об алжирской освободительной войне как о войне гражданской: «Мы сражались против колониальных войск и против самих себя FLN сражалась против MNA, арабы против берберов, верующие против неверующих, и так мы подготовили почву для грядущей ненависти и будущих расколов. […] Освобождение не принесло свободы, не говоря уже о свободах». (2)
Сансал живёт — ещё — как писатель в Алжире, но книги его там запрещены. Он остался приверженцем Камю.
Его голосом тут должно было напомнить о началах арабских восстаний. В своей речи при получении Премии мира Германского книжного общества 16-го октября 2011-го года он описывал их почти что эйфорически:
Урсула ле Гуин: Дао, утопия и анархизм
Эту писательницу уважают многие: причём как фэны science-fiction или фэнтези, так и в так называемых либертарных кругах. Особенно последние почитают её за “Обездоленного” – то ли анархо-коммунистическую, то ли анархо-синдикалистскую утопию (а может, и анти-утопию), за рассказик “За день до революции” (как бы из того же цикла, но про то как каша с анархистским восстанием заварилась), да ещё за пару-тройку вещей (будь то “Слово для мира и леса одно” или “Всегда возвращаясь домой”), где явные симпатии автора (или авторши?) анархизму и пацифизму не заметить нельзя. О том и будет речь — откуда, каким образом и куда идёт эта мысль у Урсулы ле Гуин.
1. Житие-бытие
Биографий было написано не великое множество, но достаточно. Все они, однако, выходили на загнивающем Западе: де Болт, Бакнолл, Спивак, Рейд. Все они, так или иначе, касались работ ле Гуин (кои не ограничивались лишь сочинениями в жанре фантастики), биографические же справки всегда были скупы. Ле Гуин никогда не собиралась становится звездой, нигде особо не светилась, личную жизнь на показ не выставляла, да и жила-то довольно спокойно, без подвигов и скандалов. А уж теперь-то, когда ей 80 — уже не до приключений и драм.
Родилась Урсула 21-го отктября 1929-года в небольшом университетском городишке на Севере Калифорнии, в Беркли. Младший ребёнок и единственная дочь Теодоры и Альфреда Кробер. Папаша был именитым профессором этнологии, что объясняет интерес самой Урсулы к этой науке, да и периодическое появление в её романах фигуры этнолога-исследователя, которому приходится выступать в роли посредника, когда сталкиваются две культуры. Разумеется, отца, известного учёного, посещали разные не менее именитые гости. Этнологи большей частью, конечно, но и другие — например, физик Оппенгеймер. Оный произвёл на Урсулу такое сильное впечатление, что — короче, догадайтесь сами, кто был прототипом физика-вольнодумца Швенка из “Обездоленного”… Приходили и калифорнийские индейцы, на которых специализировался профессор Кробер — из объектов изучения они стали друзьями семьи. Особенный друг семьи – индеец Иши, о котором мать Урсулы написала книгу, ставшую в последствии довольно известной – “Ishi in two worlds”. Фигура действительно экзотическая и впечатляющая, тем более, если Иши был последним представителем своего племени — изгой в двух мирах(тоже распространнённый типаж у ле Гуин). В пять лет Урсуле пришлось научиться читать и писать. Именно пришлось, т.к. старшему брату было стыдно иметь безграмотную сестру. И, разyмеется — ещё одно влияние — много-много книг. И конечно, фантастика, фэнтези. В 12 лет она безуспешно пытается опубликовать свой первый фантастический рассказ в журнале “Astounding”. С “Дао де цзин” Лао Цзы она тоже познакомилась довольно рано — и это, опять же, довольно значительное влияние в её творчестве, но об этом позже (чего, обычно, почитатели писательницы ле Гуин не знают: дао — частая тема её научных работ). Также среди влияний следует уделить особое внимание учению об архетипах Юнга. Прежде чем начать свою писательскую карьеру, она закончила университет и вышла замуж. Continue reading
Египет: Авангард против воли
Йорн Шульц в Jungle World, 26.01.2012
Ленин говорил о немцах, что они купили бы себе билеты, если бы они штурмовали во время революции вокзал. Поскольку немцы сегодня скорее пытаются предотвратить строительство нового вокзала, речь сейчас может идти лишь о том, чтобы судить о революции со стороны наблюдателя. Суждения «Мне нравится» и «Не нравится» могут показаться логичными при переворотах, часто называемых Facebook-революциями, тем не менее, имеет смысл сначала спросить, почему они, собственно, произошли.
Революционная ситуация возникает, когда верхи больше не могут, а низы больше не хотят – считал Ленин. Если бы нищета и угнетениесами по себе могли вызывать революцию, классовое общество никогда не могло бы стабилизироваться. Неселению должно было бы быть понятно, что без «тех наверху» можно жить лучше. Материальная нищета в арабском мире была в 2008-м году, когда цены на продукты питания значительно выросли, больше, но тогда протестов почти не было. Восстания имеют социальные причины, но – в отличие от «хлебных восстаний» 70-х и 80-х годов — выказывают и открыто политический характер. Исторические параллели найти почти нельзя. Касательно цели — речь идёт о буржуазной революции, но буржуазия не играла никакой роли. Continue reading
Ближний Восток: Революция или гражданская война
Томас Шмидингер в Jungle World, Nr.6, 09.02.2012
В то время как Тунис находится на пути демократизации несмотря на победу на выборах партии Эннахда, ориентирующейся на идеологию «Мусульманского братства», подведение итогов арабских восстаний в других государствах региона выглядит менее обнадёживающе.
В Бахрейне постоянно вспыхивающие восстания были кроваво подавлены при действенной военной поддержке Саудовской Аравии и молчаливом согласии США и Европы. Саудовской Аравии, в конце концов, тоже нужно было подавлять протесты и, она хотела предотвратить распространение протестов на собственное шиитское население. Из-за зависимости западных государств от нефти, а также из-за страха парад влиянием Ирана на шиитское большинство в Бахрейне, правящим домам Бахрейна и Саудовской Аравии позволили действовать, к тому же стратегически важный 5-ый флот ВМФ США стоял в столице Бахрейна. То, в стране за последние месяцы в тюрьмах исчезли сотни профсоюзников и активистов демократического движения, а политические заключённые приговаривались к смерти, в Европе и США мешает лишь некоторым неисправимым организациям по защите прав человека. А в Йемене президент Али Абдулла Сале удерживался у власти так долго, пока страна не оказалась на грани объявления «потерпевшим крах государством» (failed state). Continue reading
«Den Krieg wollen nur die Politiker»
Pjotr Rausch
[Ein etwas älterer Text eines russischen Anarchisten zum Tschetschenischen Krieg, der vielleicht an manchen Stellen etwas skurill scheinen mag – es wird ja schließlich u.A. Partei für “islamistische Terroristen” ergriefen, ansonsten aber sehr interessante Gedanken zur Staatlichkeit und zum Krieg enthält.]
Das ist beinahe eine der Hauptlosungen der endlich beginnenden Antikriegskampagne. Und sie scheint nicht gut gewählt zu sein. Eigentlich ist es ein Problem bei fast allen Losungen. Wenn mensch im Wort „noch“ („ещё“ – A.d.Ü.) fünf Fehler machen kann, so wundert mensch sich, wenn sich nicht deutlich mehr Fehler in sechs Wörtern finden. Was ist das aber, was uns als Fehler scheint?
Auf den ersten Fehler haben wir bereits hingewiesen – wenn jemand kapiert hat, dass die Kriegsproblematik ihn oder sie betrifft, wäre es nicht schlecht, wenn er oder sie auch kapieren würde, dass das ein politisches Problem ist. Nehmen Sie an einer Aktion, die eine bestimmte Einstellung gegenüber dem Krieg demonstriert, oder unmittelbar an kriegerischen Auseinandersetzungen teil, mischen Sie sich in politische Ereignisse ein. Ihre aktive und bewusste Teilnahme bedeutet, dass Sie einE PolitikerIn sind. Die Losung aber, um das Wort im negativen Kontext zu benutzen, zielt darauf ab, dass es angeblich eine Kaste geben soll, die sich mit solchen Fragen professionell beschäftigt und gleichzeitig vollkommen pervertierte Interessen hat, die fatalerweise mit den Interessen der Mehrheit nicht übereinstimmen. Das heißt dann, dass die große Mehrheit der Bevölkerung aus apolitischen humanistischen Pazifisten besteht, die aus absolut unerklärlichen Gründen einer Clique blutrünstiger Kannibale erlauben, etwas mit sich zu machen, was den Menschen gar nicht gefällt. Leider ist es in Wahrheit noch wesentlich schlimmer. Continue reading
Беспокойство в Гольфклубе
Оливер М. Пиха
Это были всего лишь несколько сотен людей, которые устроили однажды в пятницу в середине июля демонстрацию в Аммане, столице королевства Иордания, по крайней мере, официально. И к тому же ещё и двумя группами: с одной стороны – движение за реформы, с другой стороны – приверженцы правительства. Официально было лишь дюжина раненых, и хотя среди них было подозрительно много журналистов, но по меркам «Арабской весны» и пред лицом продолжающейся бойни в Сирии иорданские уличные столкновения, как бы ни выглядел их результат, были довольно сдержанным протестом.
Правительство Саудовсской Аравии в Эр-Рияде всё же обеспокоилось. Оно опасается при каждом сообщении о беспорядках в арабских столицах приближения своего краха. Все, что отдалённо напоминает изменения, может быть только угрозой. Continue reading
Йоханнес Аньоли: Всё ещё не друг государству
Беседа с Клеменсом Нахтманом и Юстусом Вертмюллером для газеты Arbeiterkampf (Рабочая Борьба). Опубликована впервые в Arbeiterkampf № 208, 18.09.1988.
РБ: Йоханнес, первое слово как от собрата по оружию к собрату по оружию (1) – после измельчания протестного движения шестидесятых годов, и с тех пор как марксизм в ФРГ овладел не массами, а завоевал профессуру – ты остался среди тех, кто, как и прежде, преследует цели эмансипации своим теоретизированием. Т.е. теx, кто не видит своей задачи в «продуктивном» обогащении актуальной науки посредством «марксистской теории» – а остался контрапродуктивным элементом, и в своей области, в «критике политики», проявляет себя как решительного врага государства. Я правильно говорю?
Аньоли: Я предпочитаю определение Штернберга. Он утверждал, что я не являюсь «другом государству», и я тем более предпочитаю так говорить, скажем, по полицейско-правовым причинам, ибо враги государства, как известно, преследуются и не имеют права быть профессорами. Я xотел бы совсем коротко сказать о, скажем так, научно-теоретической позиции, которую я представляю. Я как-то раз на мероприятии Института имени Отто Зура о смысле и целях политологии сформулировал это так: по моему мнению, единственно верной задачей политологического исследования сегодня является субверсивная (подрывная) наука. Большего не предвидится пред лицом всеобщего политического отступления левых.
Всё прочее, что в нашей науке не является подрывным, в принципе, в конечном итоге – аффирмативно. Я не хочу сказать, что я единственный, кто развивает эту субверсивную науку. Я думаю, к примеру, об Эккхарте Криппендорфе: он хотя и не марксист, но со своей позиции вступил в борьбу с милитаристским государством, и последовательно ведёт её дальше. Вопрос в том, что другие левые профессора, я не хочу сказать, что они подались к правым, вынуждаются объективными условиями «печь булочки поменьше». С другой стороны, мне хотелось бы, чтобы они всё же выказывали – не хочу сказать «мужества» – но больше критической решительности. Речь о том, чтобы – не важно, марксист или нет – подвергнуть основания политической формы критике; в то время как во время так называемого кризиса марксизма, который является на самом деле кризисом многих марксистов, и больше ничего, многие товарищи, профессора, которых я всё ещё рассматриваю как товарищей, перешли к критике неблагоприятных условий и денунциации превышения полномочий, в то время как, по моему мнению, заниматься нужно именно критикой условий (вообще) и денунциацией нормального «использования» политики. Неблагоприятные условия и превышения полномочий являются, так сказать, побочными эффектами всякой системы и не столь важны; важно то, что условия фальшивы, а применение политики – правильно в том смысле, что политика воспринимается серьёзно как метод применения власти и эффективно используется. То, что политика – это захват и применение власти, вот это должно критиковаться в политической науке. Continue reading
«Мы избавились от диктатора, но не от диктатуры»
Репрессии в (пост-)революционном Египте
Андреас Шпек (Graswurzelrevolution Nr. 359)
7-го марта, несколько недель после ухода египетского диктатора Хосни Мубарака с поста президента, Майкель Набиль Санад написал это предложение в обширной статье в своём блоге (1). В этой статье он в деталях проанализировал роль египетской армии в и после революции и пришёл к выводу, что народ и армия «никогда не были одной рукой» – как часто говорилось во время революции.
Майкель всегда в этом сомневался. Так, он описал, к примеру, как 28-го января 2011 г., когда полиция стреляла по сотням тысяч демонстрантов на площади Тахрир, армия всегда снабжала её амуницией, когда та была расстреляна.
Едва ли это похоже на нейтралитет. Да и Amnesty Internatioтal сообщала, что во время революции активисты подвергались арестам и пыткам со стороны армии. (2) Майкель Набиль Санад тоже был арестован и подвергнут пыткам солдатами 4-го февраля, но был освобождён через 27 часов (GWR 357, март 2011).
Сомнительная роль армии может быть показана и на личностях. Так, министр обороны Мубарака, Мухаммад Тантави, является теперь председателем Высшего Совета Вооружённых Сил Египта, т.е. де факто правителем страны.
В докумантах США, которые были присланы Wikileaks, посол США в Египте описывает Тантави как «озабоченного в первую очередь национальным единством», и он «опасается, что реформы могут углубить политические и религиозные конфликты в обществе».
Говорилось, что министр обороны всегда противился политическим изменениям, т.к. опасался, что правительство может утратить из-за них свою власть. (3) Показательно также, что прозвище Тантави при Мубараке было «пудель Мубарака».
Армия в Египте также является важным экономическим фактором. Многие фирмы, особенно торгующие водой или оливковым маслом, в цементной или строительной промышленности, или в туризме, находятся в руках отставных генералов. И они теперь должны двигать революцию вперёд?
Dykes and the Holy War ¹.
Борьба против апартеида и queer-сопротивление в Израиле и Палестине
Йосси Братал
[Считаю нужным ясно и отчётливо заявить, что всё ещё считаю, что израильские дела – это дела самих израильтянок и израильтян, и ничьи больше, что при всяких антисемитских и антисионистских заявлениях необходимо тут же аргументировать против них, а если не помогает – элементарно бить по еблету. Есть только одна достойная внимания критика израильского государства, собственно – сформулированная самими жителями и жительницами Израиля. И да – такие слова как «апартеид» и «оккупация», между прочим, часто используемые израильскими анархистками и анархистами, пусть остаются на совести автора. Так что, не прошу любить, но прошу жаловать: Йосси Братал проясняет анархистскую позицию в израильско-палестинском конфликте. – Прим. liberadio]
Как queer-анархистскому активисту из Израиля мне часто задают вопросы о действиях queer-групп или индивидов в палестинской борьбе против израильского режима апартеида. Как я могу, как queer и анархист, бороться за создание государства, в котором оккупация всего лишь будет передана в другие руки, а угнетение по новым и старым схемам сохранено? Что у нас общего с национальным движением, воспроизводящим те же националистические идеи, которые мы в нашем обществе пытаемся разрушить?
В этой статье я попытаюсь исследовать эти вопросы и затем теоретически показать из queer-анархистской перспективы, какую роль играет солидарность в общей палестинско-израильской борьбе.