Западные активисты обязаны знать, кого и что они поддерживают, и открыто и решительно отделять себя от программ и режимов, основанных на насилии и репрессиях. [Ссылки на Haaretz, почему-то, заблокированы, так что обходитесь без них. Всё остальное говорит за себя. Глобальные левые утратили какую-либо значимость ещё и в связи с Украиной, т.к. деколонизация и прочий постмодернизм разжижил им мозги — не такие уж актуальные новости, мы говорим об этом уже много лет. – liberadio]
Сузи Линфилд, 18.11.23
All lies and jest,
Still a man hears what he wants to hear,
And disregards the rest…
~Paul Simon, «The Boxer»
В 1957 году Альберт Мемми в своей книге «The Colonizer and the Colonized» обратился к вопросу о взаимоотношениях левых с терроризмом. Мемми был тунисским евреем, в равной степени приверженным социалистическому сионизму и антиколониализму. Левая традиция, по его словам, «осуждает терроризм» как «непостижимый, шокирующий и политически абсурдный. Например, гибель детей и людей, не участвующих в борьбе».
Но предположения Мемми устарели уже тогда, когда он писал. История романа современных левых с терроризмом – не со «старомодной» версией, направленной против царей или имперских чиновников, а с той, что направлена против безоружных гражданских лиц, – уже началась. Он начался с Алжирской войны и набирал обороты в 1960-е, 70-е и последующие годы с появлением «Красных бригад», «Банды Баадера-Майнхоф», Ирландской республиканской армии, Японской Красной армии, «Уэзерменов» и множества организаций, входящих в Организацию освобождения Палестины и, особенно, в её Фронт отвержения. Последний занимал почётное место: «Для Шестого Интернационала палестинское сопротивление – это знамя… вдохновение для восстания лишённых собственности людей, как в его целях, так и в его средствах», – провозгласил Мохаммед Сид-Ахмед, выдающийся египетский левый интеллектуал и активист.
Именно в это время оксюморонная и этически отталкивающая концепция того, что покойный исследователь Ближнего Востока, антиколониалист и социалист Фред Халлидей назвал «прогрессивными зверствами», завоевала доверие левых, особенно внутри палестинского движения и среди групп, поддерживающих его. Конечно, палестинский национальный проект, как и сионизм, всегда содержал в себе множество идеологий — от мирного сосуществования до уничтожения другого. (Последняя тенденция ужасающе распространена среди многих членов нынешнего правительства Биньямина Нетаньяху). Но не будет преувеличением сказать, что палестинское движение, даже до основания Израиля в 1948-м году, больше, чем какое-либо другое, определялось террором, и что террористические группы всегда занимали видное место в этом движении.
В эпоху «прогрессивных злодеяний» террористические нападения ООП на израильтян, евреев и гражданских лиц по всему миру превозносились как инструменты освобождения. В неполный список таких инцидентов можно включить убийство 11–и израильских спортсменов на Олимпийских играх 1972-го года в Мюнхене (игры, тем не менее, продолжились) и массовое убийство в аэропорту Лод в том же году (число погибших – 26 человек, не менее 80 раненых); массовое убийство в Маалоте в 1974-м году, когда 115 израильтян, в основном школьники, были взяты в заложники (число погибших – 31); захват самолёта в Энтеббе в 1976-м году, когда израильские и другие еврейские пассажиры были отделены от остальных и им угрожала смерть (большинство из них были спасены израильскими коммандос); бойня на Coastal Road в 1978-м году, когда был захвачен гражданский автобус (число погибших: 38 человек, включая 13 детей; 71 человек ранен); нападение на кошерный ресторан Chez Jo Goldenberg в Париже в 1982-м году, которое в то время считалось самым страшным проявлением антисемитизма во Франции со времён Холокоста (число погибших: шесть человек, 22 ранены); и другие многочисленные случаи воздушного пиратства. Различные международные группы, особенно немецкая RAF и Японская Красная армия, иногда помогали своим палестинским братьям «в знак солидарности». Не все левые или левые организации поддерживали эти действия, но критиковать их было признаком «буржуазного морализма», как выразился Гассан Канафани, лидер Народного фронта освобождения Палестины. (Канафани, который также был талантливым писателем, был убит после нападения на Лод сотрудниками Моссада).
Любопытно, что ни одна из групп, использовавших терроризм, кроме Алжирского фронта национального освобождения, не достигла своих целей – ну, или вроде того. Алжирцы получили независимость, но режим, установленный ФНО, остается одним из самых репрессивных на Земле – неправительственная организация Freedom House относит Алжир к категории «несвободных», то есть к худшей категории. Успешные революции – китайская, вьетнамская, кубинская, никарагуанская и южноафриканская – не были ненасильственными, но они в основном воздерживались от нападений на безоружных гражданских лиц. Действительно, марксистские движения традиционно избегали террора против гражданского населения как по моральным, так и по политическим соображениям. Террор против гражданских лиц деморализует простых людей и почти всегда толкает их вправо, часто в объятия авторитарных лидеров; терроризм возвышает единичный акт в ущерб созданию массового движения. Роман Андре Мальро «Завоеватели» 1928-го года, действие которого происходит во время неудачного восстания китайских коммунистов в 1925-м году, открывается драматическим актом террора; герой книги, марксист Гарин, выступает против этого. Тяжёлое состояние палестинского движения сегодня наводит на мысль, что существует обратная зависимость между использованием террора и достижением свободы.
В последние годы левые, похоже, перестали поддерживать террор; вы не найдёте много защитников Аль-Каиды, ИГИЛ, Талибана или Боко Харам. Заметным исключением стали группы, выступающие за уничтожение Израиля: ХАМАС, «Исламский джихад» и «Хезболла», которые все ещё вызывают энтузиазм и заблуждение. Можно было бы подумать, что оргия садистских убийств, подобная той, которую ХАМАС совершил 7–го октября, должна была бы побудить к серьёзному моральному и политическому самоанализу. Однако, как показали последние четыре недели, все обстоит с точностью до наоборот.
Экстраординарный характер пропалестинских демонстраций, прокатившихся по столицам Запада, – демонстраций, начавшихся ещё до того, как Израиль сбросил на Газу хоть одну бомбу, – возможно, не был оценён в полной мере. Ужасающие массовые убийства безоружных гражданских лиц, к сожалению, происходят прямо сейчас в Южном Судане, Конго, Эфиопии, Сирии и Дарфуре. К сожалению, так называемое международное сообщество обычно игнорирует их. Но ни одна из них не вызывает возгласов уважения к преступникам и похвалы за их преступления. И нигде жертвы – беззащитные мирные жители, включая детей и их матерей, – не обвиняются в том, что их убили. Именно это и происходит сейчас. Самый смертоносный день в истории еврейского народа после Холокоста был встречен в некоторых кругах с радостью и, прямо скажем, с нескрываемой ненавистью к евреям.
Многие из тех чувств, которые были высказаны в социальных сетях, во время уличных шествий и на страницах различных изданий, демонстрируют поразительную удалённость от всего, что можно считать рациональным политическим суждением и обычной человечностью. На митинге «Все за Палестину» на Таймс-сквер, состоявшемся всего через день после бойни, раздавались восторженные скандирования «700!» – число предполагаемых погибших израильтян на тот момент, а демонстранты делали жесты, перерезающие горло. Оратор на митинге Кампании солидарности с Палестиной в Брайтоне (Англия), также состоявшемся 8-го октября, назвал теракты «прекрасными и вдохновляющими». Изображение дельтаплана – точно такого же, как те, что использует ХАМАС, – с палестинским флагом стало вирусным в сети, его размещают все – от Black Lives Matter/Chicago до неонацистских групп, что придаёт интерсекциональности совершенно новый смысл. Continue reading “Возвращение прогрессивного зверства” →
Несколько лет назад я стала жертвой серии антисемитских, гомофобных и антисионистских преступлений на почве ненависти в кампусе Университета штата Южный Коннектикут, где я преподаю. Помимо угроз убийством и порчи имущества, меня больше всего беспокоило то, что власти и коллеги признали только гомофобную часть преступления. Несмотря на мои протесты, антисионизм был стёрт, а антисемитизм, который был вовсе не подспудным — свастика, нарисованная на моей машине грязью, — был сильно минимизирован. В наши дни в кампусах колледжей проблемы LGBTQ (как и расовые) всегда учитываются. Антисионизм — никогда, а антисемитизм — только когда он возникает сам по себе, а не в связи с другими формами социальной вражды.
