Джейсон МакКуин: Пост-левая анархия

[Думал было выдать чего-нибудь такого свеженького, живого, интересного. И взгляд liberadio пал на опус автора такой модной у леваков, но унылой товарообразной утопии как Parecon – Майкла Альберта: Anarchism?!  На поверку же интеерсных и актуальных мыслей там оказалось мало, и быть бы этому достаточным оправданием, но liberadio напрочь отказывается дискутировать или даже полемизировать в терминах “good anarchism / bad anarchism”. Короче, Парекон он и есть Парекон, ничего тут уже, видимо, не поделаешь. Однако! Положение наше хотя и безнадёжное, но не столь серьёзное. Посему внемлите! Upd: Вывалю ещё раз текстом. Ссылка на файл в коцне. – liberadio]

 

Пролог к после-лeвой анархии

Прошло уже почти полтора десятилетия со времени падения Берлинской стены. Семь лет с тех пор, как Боб Блэк прислал мне манускрипт своей книги «Anarchy after Leftism», опубликованной в 1997-м году. Более четырёх лет с тех пор, как я попросил (издателей) Anarchy Magazine поучаствовать в дискуссии о «пост-левой анархии», которая была полностью опубликована в зимнем выпуске журнала (№48). А также один год с тех пор, как я написал и издал «Post-Left Anarchy: Rejecting the Reification of Revolt», увидевшую свет зимой 2002 — 2003 в 54-м номере журнала Anarchy: A Journal of Desire Armed.

Можно по праву спросить, что было достигнуто введением термина и началом дебатов в анархистских и, более того, радикальных кругах, кроме создания новой темы для споров в анархистской и левацкой прессе, на интернет-страницах и в email-рассылках? В ответ я бы сказал, что реакция продолжает расти, а обещание пост-левой анархии заключается в том, что окажется всё более светлеющим будущим.

Одной из самых сложных проблем современного анархизма была постоянная фиксированность на попытках возрождения борьбы прошлого, как будто с 1919-го, 1936-го или, лучше, 1968-го годов ничего значимого не произошло. Отчасти — это последствие долго царившего среди большинства анархистов анти-интеллектуализма. Отчасти — это результат исторического заката анархизма в виду победы большевистского государственного коммунизма и (само-) поражения Испанской революции. И отчасти это потому, что подавляющее большинство самых влиятельных анархистских теоретиков, таких как Годвин, Штирнер, Прудон, Бакунин, Кропоткин и Малатеста, жили в 19-м и начале в 20-го столетия. Пробел в развитии анархистской теории со времени возрождения движения в 1960-х годах может быть сегодня заполнен любой новой и адекватной формулировкой теории и практики, которая окажется достаточно сильной, чтобы положить конец застою и связать творчество большинства современных анархистов так же, как это делали формулировки Бакунина или Кропоткина в 19-м веке.

Начиная с 1960-х годов, вначале ничтожно малое, но с того времени постоянно растущее, анархистское движение подвергалось влиянию Движения за гражданские права, Пола Гудмэнна, SDS (движения Студентов за Демократическое Общество), йиппи, движения против войны во Вьетнаме, Фреда Вудворта, марксистских Новых Левых, Ситуационистского Интернационала, Сэма Долгоффа и Мюррея Букчина, движений вокруг одной темы (анти-расистского, феминистского, анти-атомного, анти-империалистического, экологического, за права животных и т.п.), Ноама Чомского, Фредди Перлмана, Джорджа Брэдфорда / Дэвида Уотсона, Боба Блэка, Хаким Бея, Earth First! и глубинной экологии, нео-язычества и нью эйдж, движения против глобализации и многих других. Но всё же все эти различные влияния на протяжении последних сорока лет, как анархистские, так и не-анархистские, не смогли сделать значимым какой-либо вдохновляющий синтез критической и практической теории. Некоторые анархисты, в особенности Мюррей Букчин и Love and Rage Project, пытались сплавить чрезвычайно разнообразное и идиосинкразическое анархистское движение в совершенно новое движение с общей теорией и потерпели в этом крах. Я бы сказал, что в нашей актуальной ситуации этот проект обречён на поражение, неважно, кто пытается это сделать.

Альтернатива, за которую выступает пост-левый анархистский синтез, всё ещё создаётся. На неё не может претендовать ни какой теоретик или активист, потому что это проект, витавший в воздухе задолго до того, как он начал становится конкретным комплексом предложений, текстов и интервенций. Те, кто пытался развить синтез, находились, с одной стороны, под влиянием классического анархистского движения до Испанской революции, и нескольких наиболее многообещающих интервенций, развитых с 60-х годов. Самые важные теории включают в себя критику повседневной жизни и критику Спектакля, критику идеологии и морали, промышленной технологии, труда и цивилизации. Способы интервенции фокусируются на конкретном применении прямого действия во всех аспектах жизни. Вместо того, чтобы стремиться к созданию институциональных или бюрократических структур, эти вмешательства нацелены на максимальную критическую эффективность с минимальным компромиссом в постоянно изменяющихся сетях действия. Continue reading

Свобода и автономия

Пол Гудмэн

Многие анархистские философы исходят из жажды свободы. Там, где свобода является метафизической концепцией или моральным императивом, я остаюсь холодным — я не могу мыслить абстракциями. Но куда чаще свобода анархистов оказывается глубинным животным криком или религиозным воззванием, подобно гимну пленников в  Fidelio. Они чувствуют себя заключёнными экзистенциально, природой вещей или Богом; или потому что повидали или испытали слишком много экономического рабства; или они лишились своих свобод, либо были колонизированы внутри империалистами. Чтобы стать людьми, им нужно стряхнуть с себя угнетение.

С тех пор как, в общем и целом, мой опыт достаточно широк для меня, я не стремлюсь к свободе, если только я не желаю «расширить сознание». Может быть, я чувствовал бы иначе, если бы я, например, подвергся давлению литературной цензуры, как Солженицын. Моей обычной жалобой было не то, что заключён, но что я в изгнании или был рождён не на той планете; самое последнее — что я прикован к кровати. Моя реальная проблема в том, что мир для меня непрактичен, и я понимаю, что моя глупость и трусость делают его ещё менее практичным, чем он мог бы быть.

Конечно, есть дикари, хватающие меня за горло, как и всех других, и мне хочется от них избавиться. Преступления против человечности и красоты мира, которые меня унижают. Атмосфера лжи, тривиальности и вульгарности, от которой мне неожиданно делается тошно. Власти, какие бы то ни было, не знают, что такое великодушие, и зачастую они просто чрезмерны и подлы; как говорил Малатеста, ты просто пытаешься заниматься своими делами, а они тебе не дают, а потом ты оказываешься виноват в произошедшей драке. Хуже всего, разрушающие Землю действия власти безумны, и как в древних трагедиях и сагах мы читаем, как заносчивые люди совершили святотатство и обрушили рок на свои головы и головы своих близких, так и я временами суеверно боюсь принадлежать к тому же племени и ходить по той же земле, что и наши государственные мужи. Continue reading

Машина моральной ответственности

К истории либеральной идеологии

Роберт Курц

Уже в своём имени либерализм претендует на понятие «свободы». Либеральный пафос взывает к личной инициативе и ответственности индивида перед самим собой. В первый момент это всегда звучит хорошо. Кто захотел бы противоречить этим прекрасным понятиям? Но мы, конечно, как просвещённые создания современности знаем, что словам верить нельзя. Когда Джордж Оруэлл писал свою негативную утопию «1984», он ни в коем случае не случайно сделал официальный язык своей темой, чьи слова обозначают принципиально противоположное тому, что они означают официально. Пока речь идёт о риторической форме приукрашивания, этот способ выражаться известен ещё с Античности и называется «эвфемизмом». Древние греки из чистого страха называли своих демонических богинь мести, чьими волосами были извивающиеся змеи, «благонамеренными». Возможно, понятие «либерализм» возникло в подобной связи.

Чтобы выяснить правду о каком-то проявлении общественной жизни, всегда рекомендуется дойти до его корней. Либерализм возник как оппозиция военным государствам абсолютистских монархий и княжеств ранней современности 17-го и 18-го столетий. Но в то же время существовала и другая, более крупная оппозиция народных масс, которая к либерализму не имела никакого отношения. И весьма полезно сравнить эти две формы оппозиции.

Абсолютизм тогда создал первую ступень современного капиталистического способа хозяйствования тем, что освободил современную рыночную и денежную экономику для нужд своих громадных военных аппаратов и бюрократий. Большинство людей восприняло это развитие как чудовищное и извращённое угнетение. Ибо «старый» феодализм доил крестьянских и ремесленных производителей аграрно-натурального хозяйствования лишь внешне: они должны были отдавать феодалу небольшую часть своего продукта или выполнять для него определённые работы. В остальном же феодализм оставлял их в покое. На своих полях и в своих мастерских они могли работать по своему усмотрению, и они обладали учреждениями локального самоуправления.

Continue reading

Новая историческая одновременность

Конец модернизации и начало новой истории мира (2003)

Роберт Курц

Дебаты о глобализации, кажется, на данный момент себя исчерпали. Причиной тому не то, что лежащий в её основе общественный процесс себя исчерпал, но исчерпали себя идеи интерпретации, у которых закончился воздух. Почти никто не осмеливается говорить о конце истории модернизации. Тем временем написаны почти что целые библиотеки о том, что глобализация капитала (транснациональный разброс производственных функций) упразднил разделение между национальной экономикой и мировым рынком, а тем самым — все существовавшие до сих пор рамки. Но выводов из этого понимания до сих пор практически не последовало. Старые понятия используются дальше, хотя новой реальности они больше не соответствуют.

Довольно долго считалось верхом критической рефлексии, настаивать на национальных особенностях против абстрактной всеобщности современного капиталистического способа производства. В 70-е годы так называемый еврокоммунизм утверждал, что марксистская теория часто оставалась слишком общей, и надо бы её, наконец-то, национально «конкретизировать», чтобы создать популярный социализм «в цветах» Франции, Германии, Италии и т.д. Но это фраза была уже к моменту её формулирования реакционной. В процессе глобализации отношения перевернулись. Национальная особенность сама стала пустой абстракцией, и хотя ещё существует, но лишь как остаток уже прошедшей эпохи. История является национальной лишь как история прошлого, а не как история настоящего. С этого момента нет больше французской, немецкой, бразильской, китайской истории. Историческая конкретика в непосредственных рамках мирового общества в будущем будет ссылаться не на национальные, но на транснациональные особенности и взаимосвязи. Это относится и к культурным идентичностям, социальным движениям и «пост-политическим» конфликтам. Continue reading

Универсальная машина Гарри Поттера. Концепция «нематериального труда» и технологически редуцированный нео-утопизм

Роберт Курц

Один (из) аспект(ов) всемирного успеха «Гарри Поттера» заключается, возможно, в том, что пробуждается инфантильная тяга. Вместо длительного разбирательства с вечно упрямой материей хочется такой способности, чтобы при помощи магической формулы вызвать обен на стол и успех в жизнь. А во времена кризиса было бы чрезвычайно приятно растворять волшебной палочкой проблемы в небытие. Так, понятно, почему сказки Джоан Роулинг проглатываются и уже поседевшей постмодернистской молодёжью. Турбо-потребители 90-х годов, у которых тем временем, к сожалению, закончились деньги, ищут идеологических фантазий, с помощью которых они могли бы выпутаться из щекотливой общественной реальности.

После убжества фальшивого волшебства на биржах, не место «фиктивного капитала» заступает что-то вроде «фиктивного труда», протагонисты которого так же воображают себя по ту сторону всех материальных условий. Созданное Антонио Негри и Майклом Хардтом понятие «нематериального труда» стало лозунгом этого нового виртуального продуктивизма. «Онтология труда» у традиционных марксистов переводится на постмодернистский язык мыльных пузырей. Информационная и коммуникационная технология, анализ символики, медиа и т.д. должны сменить старую промышленную парадигму. Тающий традиционный рабочий класс Хардт и Негри заменяют по-быстрому так называемым «множеством», диффузной постмодерновой толпой или массой, чей фундамент, якобы, составляет «нематериальный труд».

Continue reading

Л. Парсонс: Бродягам, безрабортным, обездоленным и нищенствующим

Люси И. Парсонс

Alarm, 4.10.1884. Also printed and distributed as a leaflet by the International Working People’s Association.

Слово к тем 35 тысячам, бродящим  по улицам этого громадного города, руки в карманах, оглядываясь вокруг без интереса на доказательства богатства и удовольствий, к которым вы не имеете доступа, даже достаточного, чтобы раздобыть кусок хлеба, которым вы могли бы утихомирить боль голода, пожирающего ваши внутренности. Это к вам и другим сотням тысяч, находящихся в похожем положении, в этой огромной стране, я хочу обратить своё слово.

Не вы ли тяжело работали всю вашу жизнь с тех пор, как достигли достаточного возраста, чтобы ваш труд был пригоден для производства богатств?  Не достаточно ли вы мучились, тяжко и  прилежно создавая богатства? И за все  эти годы службы, не знаете ли вы, что вы  богатств ценностью на тысячи и тысячи  долларов, которых вы не получили и не  получите никогда, пока не станете  ДЕЙСТВОВАТЬ? Не знаете ли вы, что когда  вы были прикованы к машине, а машина  прикована к пару, так, что вы вкалывали  свои 10, 12 и 16 часов из 24-х, что все эти  годы вы получали лишь столько продукта  своего труда, чтобы едва-едва восстановить  себя, самое необходимое для жизни, а  затем, когда вы хотели получить ещё  что-то для себя и своей семьи, это должно  было быть самого низкого качества? Если  вы хотели куда-то отправиться, вам  приходилось ждать до воскресенья, столь  мало вы получали за ваш унизительный  труд, что не решались оставить его на  некоторое время? И вы знаете, что со  всеми вашими недостачами, ущемлениями  и экономией вы никогда не были способны  оторваться от волков потребностей  более, чем не насколько дней? И что, в  конце концов, каприз вашего работодателя  создал сокращением производства  искусственный голод, что огни в печах  были потушены, железный конь, к которому  вы были прикованы, остановлен, фабричные  ворота закрыты, вы стали бродягами у  дороги, с голодом в желудке и лохмотьями  на плечах?

Теперь ваш работодатель говорит  вам, что это было перепроизводством,  из-за чего ему пришлось закрыться. Кто  думал о горьких слезах и сердечной боли  ваших любящих жён и беспомощных детей,  когда вы сказали им: «Храни вас Господь»  и отправились по бродяжничьей дороге,  искать работы где-то ещё? Вот теперь вы  — просто бродяги, все желают, чтоб вы  убирались прочь и доносят на вас как на «никчёмных бродяг и проходимцев, тот  же самый класс, который все эти годы  занимался только тем, что грабил вас и ваших товарищей. Теперь вы видите, что «хороший начальник» и «плохой начальник»  совершенно неразличимы? Что вы теперь  для обоих общая добыча, и что их миссия  — это просто грабёж? Вы не видите, что  это ПРОМЫШЛЕННАЯ СИСТЕМА, которая должна быть изменена, а не «босс»?

И вот, когда эти солнечные летние и осенние дни пройдут, и у  вас нет работы, и вы, соответственно, не  можете ничего отложить, и когда ураган  зимы примчится с севера, и вся земля  покроется снежными сугробами, не слушайте  голосов лицемеров, которые скажут вам,  что было провозглашено Господом, что  «нищим всегда воздастся», или высокомерных  грабителей, которые скажут вам, что вы  «пропили всю вашу зарплату прошлым  летом, когда у вас была работа, и в этом  причина, почему у вас сейчас ничего нет,  и работный дом был бы для вас слишком  хорош, что вас надо было бы пристрелить».  И они станут в вас стрелять, если вы  будете подавать ваши прошения в слишком  эмоциональной манере. Так что не слушайте  их, но смотрите! Следующей зимой, когда  порывы холодного ветра заползают в  дырки вашей потрёпанной одежды, когда  мороз кусает ваши ноги сквозь дырки  вашей поношенной обуви, и когда вся  безнадёжность, кажется, сосредоточилась  на и вокруг вас, когда нищета наложила  на вас свою печать и жизнь стала тяжкой  ношей, а существование насмешкой, когда  вы бродили по улицам днём и спали на  твёрдом полу ночами, и ночами вам хотелось  умереть от собственной руки — ибо вам  хотелось лучше кануть в абсолютное  небытие, чем выносить существование,  ставшее такой обузой — то, случайно вы  решаетесь броситься в холодные объятия  воды, чем мучиться дальше. Но остановитесь,  прежде чем вы совершите последний акт  этой трагичной драмы вашего простого  существования. Стоп! Нет ли ничего, что  бы вы могли сделать, чтобы защитить тех,  кого собираетесь оставить сиротами, от  подобной судьбы? Волны лишь сойдутся  над вами в насмешке над вашим скорым  действием, но пройдитесь по богатым  улицам, загляните сквозь шикарные окна  в их полные дома, и вы найдёте там тех  же самых грабителей, которые ограбили  вас и вашу семью. Тогда дайте вашей  трагедии разыграться там! Пробудите их  от их расслабленных занятий своими  усилиями! Отошлите свою петицию и пусть  они читают её в красных отблесках  разрушения! При этом, когда вы бросаете  «долгий пристальный взгляд назад», вы  можете быть уверены, что говорили с  грабителями на единственном языке,  который они в состоянии понять, ибо они  никогда ещё не позволяли себе заметить  прошение от их рабов, если их не заставляли  читать его при всполохах из стволов орудий, или которое не было передано им  на кончике меча. Вам не нужна организация,  если вы намереваетесь передать такой  вид прошения. В самом деле, организация  бы вам повредила, но каждый из вас,  голодных бродяг, которые читают эти  строки, воспользуйтесь теми маленькими военными методами, которые наука вложила  в руки бедняков, и вы станете силой в этой или любой другой стране.

Учитесь обращению с взрывчатыми веществами!

Source: http://www.lucyparsonsproject.org/writings/to_tramps.html

перевод с английского

Боб Блэк: Упразднение работы

В  определенном смысле, неправильно  называть нашу систему капитализмом,  или демократией, или — еще хуже —  индустриальным обществом; ее настоящие  имена — фабричный фашизм и офисная  олигархия. Всякий, кто называет этих  людей «свободными» — или дурак, или  врет. Ты это то, что ты делаешь. Если ты  делаешь скучную, тупую, монотонную  работу, скорее всего ты сам станешь  скучным, тупым и монотонным. Работа  объясняет видимую повсюду ползучую  дебилизацию гораздо лучше, чем  гипотетические зомбирующие механизмы вроде телевидения или образования.

Так  и написал бы это на любимой работе на  стене да громадными буквами. Далее по тексту:

Итак,  работа — это человекоубийство,  институционализованное как образ жизни.  Как все знают, кампучийцы сошли с ума и  устроили автогеноцид. Но мы-то чем от  них отличаемся? У режима Пол Пота хотя  бы было видение справедливого, эгалитарного  мира — пусть мутное. Мы убиваем людей  в (по крайней мере) шестизначных  количествах ради того, чтобы чтобы  продавать выжившим «Биг-Маки» и  «Кадиллаки». Наши сорок и пятьдесят  тысяч ежегодно погибающих в автокатастрофах  — мясо, не мученики. Они погибают ни за  что. Вернее, за работу — но погибать за  работу это все равно, что погибать ни за что.

Лупит наотмашь, подлец, с предельным цинизмом.

Continue reading

Кризис в жизненном цикле капитализма.

[Я обещал вам хардкора? Системно-теоретического такого? Вот, получите!]

Анализ с точки зрения теории мировой системы

Кристиан Фригс

Что  капитализм всегда развивался кризисно,  является банальностью. Из каждого  кризиса он выходил окрепшим и как ещё  более всеобъемлющая мировая система.  Но как капитализм, его кризисы тожеобладают историей. В какой кризис мы вступаем сейчас и какой отрезок  он отмечает в жизненном цикле капитализма?  Смотря чисто эмпирически, многое  указывает на то, что этот кризис будет  более тяжёлым и глубоким, чем мы можем  это сейчас себе представить. Может быть,  приведённый Майком Дэвисом анекдот о  первых европейцах, которые не могли  представить себе глубины Великого  Каньона и отпрянули в замешательстве,  действительно является единственной  возможностью описать ограниченную  историческую способность к представлению. (1)

Если  мы попытаемся определить место актуального  кризиса в почти 500-летней истории  капитализма, то окажемся сегодня в конце  длинного системного цикла накопления.  Его основание было заложено во второй  половине 19-го столетия с восхождением  США к промышленной, военной и политической  мировой силе.

Схватки  его рождения были опустошениями первой  половины 20-го века с индустриальной  человеческой бойней в мировых войнах  и фашизме, а свой расцвет этот цикл  пережил сначала в 1950-х и 60-х годах и после  кризиса 70-х ещё раз в финанциализации и глобализации 80-х и 90-х годов. (2)

Continue reading