Томаш Конич
Если раньше имперские державы стремились к созданию обширных империй, то сегодня они отгораживаются от обнищавшей периферии. Современный кризисный империализм не имеет материальной базы для реализации масштабных гегемониальных проектов, в результате чего всё больше конфликтов решаются с помощью военной силы.
Back to the roots? В последнее время капитализм, похоже, возвращается к своим кровавым истокам из эпохи раннего модерна, когда зарождающиеся национальные государства совершали империалистические рейды в Америку, Азию и Африку. В результате возникла капиталистическая мировая система с её делением на центр, полупериферию и периферию, которая сегодня начинает разрушаться в результате экономического, социального и экологического мирового капиталистического кризиса. За тлеющими или уже разгоревшимися конфликтами практически невозможно уследить: Украина, Израиль и Ближний Восток в целом, Тайвань, Сахель, Иран, Кавказ, Косово. Крупная империалистическая война, подобная Первой мировой войне как первоначальной катастрофе 20-го века, представляется вероятной.
Однако внешняя видимость обманчива. Внутренняя логика, определяющая эту геополитическую, а зачастую и военную динамику противостояния, – это логика системного кризиса капитализма в его социально-экологическом измерении. Это кризисный империализм, понимаемый как стремление государства к доминированию в эпоху сужения процесса накопления капитала.
В отсутствие нового режима накопления капитал как «продолжающееся противоречие», избавляющееся от своей субстанции – образующего стоимость труда – в результате опосредованной конкуренцией рационализации порождает растянувшийся на десятилетия периодический кризисный процесс: деиндустриализацию, гигантские горы долгов и экономически избыточное человечество в несостоявшихся государствах периферии. В экологическом аспекте таяние наёмного труда в товарном производстве усиливает ресурсный голод глобальной эксплуатационной машины, что подпитывает климатический и сырьевой кризис.
Обострение противоречий – социальные волнения, экономические потрясения, нехватка ресурсов, экстремальные погодные явления и т.д. – толкает находящиеся под угрозой распада государственные аппараты, ещё обладающие необходимыми силовыми средствами, на имперские и, в конечном счёте, военные авантюры. Готовность идти на геополитический и военный риск растёт именно потому, что возможности действий правящих классов и режимов становятся все более ограниченными.
Империалистическая агрессия России против Украины, предпринятая с позиции слабости на фоне социальных волнений в Белоруссии и Казахстане и ослабления российского влияния на постсоветском пространстве, является хрестоматийным примером этого. Запаниковав перед перспективой «цветных революций» в своей социально расколотой сфере влияния, Кремль выбрал военный вариант. Турция и Азербайджан также используют войну в качестве социального громоотвода. Не только с помощью националистической пропаганды, чтобы заставить людей забыть об инфляции и кризисе, но и через этнические чистки в Нагорном Карабахе или Африне, которые используются для открытия новых районов расселения (Нагорный Карабах) или строительства тюрем под открытым небом под охраной исламистов для беженцев гражданской войны (Африн/Идлиб).
С точки зрения наёмных работников периферии, империалистическая практика кризиса, как правило, противоположна империалистической эксплуатации прошлых веков. В те времена империализм включал в капиталистический мировой рынок новые регионы и рынки, а значит, и новую рабочую силу, пусть даже через рабство и принудительный труд. Кризисный же империализм стремится отгородиться от «лишних» наемных работников, которые пытаются бежать из экономически опустошённых регионов южной периферии, часть которых из-за климатического кризиса скоро просто станет непригодной для жизни.
Беженцы иногда становятся геополитическим оружием: циничная игра президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана с беженцами в последние годы, а также нынешний отказ Египта согласиться на эвакуацию гражданского населения Газы, чтобы дать Израилю свободу действий в борьбе с ХАМАС, являются частью этой новой формы конфликта. Этнические чистки и волны изгнаний также являются результатом (как, например, в Иране и Пакистане, которые только что объявили о планах депортации нескольких миллионов афганцев).
Таким образом, экономически развалившаяся периферия с её несостоявшимися государствами играет роль лишь поставщика сырья для центров. Империализм в нынешней кризисной фазе, когда глобализация с её дефицитными циклами грозит крахом, сводится к сочетанию изоляционизма и ресурсодобычи.
В имперской эксплуатации периферии центрами прослеживается историческая тенденция ко все более неформальным формам правления: попытки прямого контроля над колониями и «протекторатами» в 19-м веке переросли в неформальный империализм в 20-м веке, практикуемый США путём свержения и установления зависимых режимов, и, наконец, сохранилась финансовая зависимость независимых государств от доминирующих на Западе глобальных финансовых институтов, таких как Международный валютный фонд и Всемирный банк. На заключительном этапе развития капиталистической мировой системы империалистическое господство сводится, по-видимому, лишь к поддержанию маршрутов добычи, по которым ресурсы и энергоносители должны транспортироваться из зон экономического и экологического коллапса в оставшиеся, охваченные кризисом центры.
Системный кризис выражается и в военных конфликтах – в настоящее время в Израиле и секторе Газа, а исторически – в последнем крупном всплеске распада государств во время «арабской весны» в Ливии или Сирии: Постгосударственные акторы, возникшие в результате процессов общественной и государственной дезинтеграции, – военизированные формирования типа «Вагнера» или «Азова», геноцидальные секты типа ХАМАС или «Исламского государства», рэкет и банды – приобретают все большее значение в империалистических расчётах, поскольку они становятся инструментом все более свободных региональных держав или крупных держав, ведущих безнадёжную гегемониальную борьбу. Однако эти аномические силы уже давно пытаются выступать в качестве самостоятельных факторов власти. Так было с геноцидным халифатом «Исламского государства», так было с кратковременной вспышкой во время восстания «Вагнера», и, похоже, это проявилось в случае с ХАМАС, который надеялся спровоцировать региональную войну своим нападением и массовыми убийствами.
Геополитический хаос и рост числа конфликтов являются также следствием утраты США экономической гегемонии на протяжении десятилетий, что ведёт к так называемому многополярному мировому беспорядку (если перевернуть одно из любимых выражений Владимира Путина с ног на голову). Погрязшие в долгах США, переживающие имперский упадок, больше не хотят и не могут играть роль пресловутого «мирового полицейского», как это было во время интервенций 1990-х годов, так что всевозможные региональные и крупные державы, подгоняемые кризисом, теперь могут в большей степени развивать свои собственные имперские амбиции. США концентрируются на гегемониальной борьбе с Китаем и его евразийскими союзниками, выстраивая систему союзов, выходящих за пределы Атлантики и Тихого океана.
Эта безнадёжная глобальная борьба между Евразией и Океанией образует – наряду с продуктами токсичного распада кризиса и растущим числом региональных государственных конфликтов – высший уровень кризисно-империалистических конфликтов, взаимосвязанных друг с другом. Безнадёжной она является потому, что мировая гегемония, подобная той, которой обладала Великобритания, а затем США, уже не может быть достигнута из-за отсутствия экономических оснований.
Гегемония США как форма построения общепринятых альянсов до 1970-х годов базировалась на послевоенной фордистской экономике, а затем поддерживалась в рамках неолиберальной экономики «пузыря» и соответствующих циклов дефицита с США как наиболее дефицитной страной и первоначально расширилась после окончания холодной войны. США больше не могут позволить себе ни того, ни другого, по крайней мере, с момента возникновения нынешней стагфляции. Остаётся только голое доминирование – даже в случае с Китаем, который столь же чрезмерно закредитован и уже давно страдает от пузырей недвижимости и глобального долгового кризиса в качестве кредитора.
Следовательно, кризисный империализм движется к большой войне, которая приведёт к варварскому завершению цивилизационного процесса, если не будет найден общественный выход из перманентного капиталистического кризиса. Поэтому подлинная победа в этих быстро обостряющихся конфликтах может быть достигнута только невоенным путём: через развитие новой, посткапиталистической формы общественного воспроизводства. Вся надежда и весь ужас заключены в этом простом факте.
Перевод с немецкого.
https://jungle.world/artikel/2023/46/abschottung-statt-weltreich