Недавно на «Автономе» был опубликован очерк известного теоретика и практика, можно сказать, современного российского анархизма Михаэля Шрайбмана под интригующим названием «Что не так с капитализмом?». На тему того, что с ним, родимым, не так, практически с самого его зарождения было сказано и написано много разного. Пред лицом затяжного острого политического и экономического кризиса, грозящего не только российскому обществу, но и всему человечеству в целом, действительно не грех напомнить хоть в краткой, агитационной форме о принципиальных изъянах существующей экономической формации и поразмыслить о путях её преодоления. Казалось бы…
И мы сходу узнаём, что одной из главных проблем капитализма являются банки. Проиллюстрировано это утверждение тремя частными примерами, связанными с издержками на интернациональные переводы скромных сумм денег и выплатой долговых обязательств на взятый кредит. Вот и вся проблема, оказывается. Она действительно объективна, из таких личных примеров и историй можно действительно сложить общее представление о том, каково это — жить при капитализме. Для общей картины всё ещё будет не хватать других аспектов: отчуждения подавляющей части населения земного шара от средств производства, которая вынуждена на протяжение всей своей жизни испытывать «радости» наёмного труда; разбазаривания природных ресурсов на товарное производство, а не обеспечение элементарных жизненных потребностей; хаотичной организации мировой экономики, основанной на конкуренции всех со всеми — от работников одного и того же предприятия, до предпринимателей одной и той же отрасли между собой, до хронического конфликта между государствами за ресурсы и рынки сбыта, время от времени обостряющегося до открытого военного противостояния, и т.д. и т.п. Этот (признаю, довольно абстрактный) список можно было бы продолжить — в конце концов, всё это фрагменты глобальной капиталистической системы. Каждый из них можно по праву назвать «одной из главных проблем», найти к каждой из них повседневные, человеческие истории. Который из этих фрагментов был бы «сердцем системы»? Да никакой в отдельности, они понятны только все вместе. А финансовый капитал лишь играет свою вполне рациональную и продуктивную роль в рамках этой иррациональной тотальности.
Можно было пойти и другим, более конкретным путём: остановиться на проблеме ипотечных и потребительских кредитов подробнее в российском контексте, благо проблема знакома большинству россиян не понаслышке. (По данным Национальной ассоциации коллекторских агентств, на февраль 2021 года просроченные долги перед банками имели около 5,4 млн россиян.) Проблема эта не решится, пока не начнут расти реальные зарплаты, чего при путинском режиме просто не предвидится. Вместо этого Шрайбман с грохотом проваливается в дремучий антисемитский топос:
«Это – ростовщическое процентное рабство. Вы можете вдруг ощутить все то, что тысячи лет чувствовали в отношении ростовщиков труженики Европы и Азии, гильдии ремесленников в Европе или ближневосточные ахии (братства)». А если вы не относитесь к «автономской» публике, то вы ещё можете и знать на ком срывали свой праведный гнев труженики христианского и исламского Средневековья вплоть до самого Нового Времени. Соврешенно верно — на евреях и ромах, на тех, которые под руку попались. А там от погромов «Хеп-хеп» до черносотенства и национал-социализма, которые все умеючи канализировали праведный гнев, уже рукой подать.
Справедливости ради надо сказать, что автор вот этого последнего шага в своих рассуждениях не делает. Но зато советует заинтересовавшимся обратиться к поэту и певцу Парижской коммуны Эжену Потье и такой одиозной личности в истории революционного синдикализма как Жорж Сорель. Сорель (1847-1922), вышедший из марксистского крыла французского рабочего движения, был идеологом и мифотворцем насилия и всеобщей стачки, которые не должны были стать началом нового, социалистического общества. Они должны были всего лишь очистить буржуазную цивилизацию от декаданса и морального разложения. В самом известном своём трактате, «О насилии» (1908), он, среди прочего, сетует, что люди Западной Европы расслабились, потеряли боевой дух и энергию, пропало у них чувство Возвышенного. И чувство это он обнаруживает у немцев, в том реакционном романтицизме, который возник в немецких землях в виде реакции на Французскую революцию и по ходу Наполеоновских войн. Короче, иррационализм, морализм и война как «лекарство против морщин», в ходе которой буржуазия и рабочий класс крепче сжимают свои закалённые революционным насилием мужественные ягодички, но не перестают трудиться на благо нации на своих местах. Как ни крути, а приходим всё к тем же «восстаниям Хеп-хеп», но с другой стороны: наполнение «социального мифа»-то совершенно произвольное. Трактат «О насилии» не зря стал настольной книгой Бенито Муссолини, между прочим.
Да нет, конечно, «мысли о ростовщике – не причина воспылать любовью к феодалу, чиновнику или владельцу фабрик-заводов-газет-пароходов», но именно так и происходило каждый раз, когда идеология продуктивного труда противопоставлялась образу паразитов-банкиров.
Ну, так попробуем не уподобиться автору реакционной агитки и ответить на поставленный вопрос: что же не так с этим «критиком» капитализма? Ответ, к сожалению, пока спекулятивный: либо классика российского анархизма, подобно Илону Маску, немного накрыло от вынужденной самоизоляции в карантине, либо редакции «Автонома» действительно всё равно, чем потчевать свою публику. Я пока склоняюсь ко второму варианту ответа. Не так давно редакция снабдила вполне вразумительный текст «Пик не пройден. Вируса? Кризиса!» идентитаристским замечанием в духе «мы не такие, мы – анархисты». Если же верен первый вариант, то классик вскоре раздуплится, расскажет о других проблемах капитализма и расставит всё по своим местам.
Берегите себя и не оставляйте пожилых людей в одиночестве на карантине!