Недавно на «Автономе» был опубликован очерк известного теоретика и практика, можно сказать, современного российского анархизма Михаэля Шрайбмана под интригующим названием «Что не так с капитализмом?». На тему того, что с ним, родимым, не так, практически с самого его зарождения было сказано и написано много разного. Пред лицом затяжного острого политического и экономического кризиса, грозящего не только российскому обществу, но и всему человечеству в целом, действительно не грех напомнить хоть в краткой, агитационной форме о принципиальных изъянах существующей экономической формации и поразмыслить о путях её преодоления. Казалось бы…
И мы сходу узнаём, что одной из главных проблем капитализма являются банки. Проиллюстрировано это утверждение тремя частными примерами, связанными с издержками на интернациональные переводы скромных сумм денег и выплатой долговых обязательств на взятый кредит. Вот и вся проблема, оказывается. Она действительно объективна, из таких личных примеров и историй можно действительно сложить общую представление о том, каково это — жить при капитализме. Для общей картины всё ещё будет не хватать других аспектов: отчуждения подавляющей части населения земного шара от средств производства, которая вынуждена на протяжение всей своей жизни испытывать «радости» наёмного труда; разбазаривания природных ресурсов на товарное производство, а не обеспечение элементарных жизненных потребностей; хаотичной организации мировой экономики, основанной на конкуренции всех со всеми — от работников одного и того же предприятия, до предпринимателей одной и той же отрасли между собой, до хронического конфликта между государствами за ресурсы и рынки сбыта, время от времени обостряющегося до открытого военного противостояния, и т.д. и т.п. Этот (признаю, довольно абстрактный) список можно было бы продолжить — в конце концов, всё это фрагменты глобальной капиталистической системы. Каждый из них можно по праву назвать «одной из главных проблем», найти к каждой из них повседневные, человеческие истории. Который из этих фрагментов был бы «сердцем системы»? Да никакой в отдельности, они понятны только все вместе. А финансовый капитал лишь играет свою вполне рациональную и продуктивную роль в рамках этой иррациональной тотальности.
Можно было пойти и другим, более конкретным путём: остановиться на проблеме ипотечных и потребительских кредитов подробнее в российском контексте, благо проблема знакома большинству россиян не понаслышке. (По данным Национальной ассоциации коллекторских агентств, на ноябрь 2019 года просроченные долги перед банками. С начала года количество таких заёмщиков выросло, по разным данным, на 3—4%.) Проблема эта не решиться, пока не начнут расти реальные зарплаты, чего при путинском режиме просто не предвидится. Вместо этого Шрайбман с грохотом проваливается в дремучий антисемитский топос:
«Это – ростовщическое процентное рабство. Вы можете вдруг ощутить все то, что тысячи лет чувствовали в отношении ростовщиков труженики Европы и Азии, гильдии ремесленников в Европе или ближневосточные ахии (братства)». А если вы не относитесь к «автономской» публике, то вы ещё и можете знать на ком срывали свой праведный гнев труженики христианского и исламского Средневековья вплоть до самого Нового Времени. Соврешенно верно — на евреях и ромах, на тех, которые под руку попались. А там от погромов «Хеп-хеп» до черносотенства и национал-социализма, которые все умеючи канализировали праведный гнев, уже рукой подать.
Справедливости ради надо сказать, что автор вот этого последнего шага в своих рассуждениях не делает. Но зато советует заинтересовавшимся обратиться к поэту и певцу Парижской коммуны Эжену Потье и такой одиозной личности в истории революционного синдикализма как Жорж Сорель. Сорель (1847-1922), вышедший из марксистского крыла французского рабочего движения, был идеологом и мифотворцем насилия и всеобщей стачки, которые не должны были стать началом нового, социалистического общества. Они должны были всего лишь очистить буржуазную цивилизацию от декаданса и морального разложения. В самом известном своём трактате, «О насилии» (1908), он, среди прочего, сетует, что люди Западной Европы расслабились, потеряли боевой дух и энергию, пропало у них чувство Возвышенного. И чувство это он обнаруживает у немцев, в том реакционном романтицизме, который возник в немецких землях в виде реакции на Французскую революцию и по ходу Наполеоновских войн. Короче, иррационализм, морализм и война как «лекарство против морщин», в ходе которой буржуазия и рабочий класс крепче сжимают свои закалённые революционным насилием мужественные ягодички, но не перестают трудиться на благо нации на своих местах. Как ни крути, а приходим всё к тем же «восстаниям Хеп-хеп», но с другой стороны: наполнение «социального мифа»-то совершенно произвольное. Трактат «О насилии» не зря стал настольной книгой Бенито Муссолини, между прочим.
Да нет, конечно, «мысли о ростовщике – не причина воспылать любовью к феодалу, чиновнику или владельцу фабрик-заводов-газет-пароходов», но именно так и происходило каждый раз, когда идеология продуктивного труда противопоставлялась образу паразитов-банкиров.
Ну, так попробуем не уподобиться автору реакционной агитки и ответить на поставленный вопрос: что же не так с этим «критиком» капитализма? Ответ, к сожалению, пока спекулятивный: либо классика российского анархизма, подобно Илону Маску, немного накрыло от вынужденной самоизоляции в карантине, либо редакции «Автонома» действительно всё равно, чем потчевать свою публику. Я пока склоняюсь ко второму варианту ответа. Не так давно редакция снабдила вполне вразумительный текст «Пик не пройден. Вируса? Кризиса!» идентитаристским замечанием в духе «мы не такие, мы анархисты». Если же верен первый вариант, то классик вскоре раздуплится, расскажет о других проблемах капитализма и расставит всё по своим местам.
Берегите себя и не оставляйте пожилых людей в одиночестве на карантине!