“Я хотел бы, чтобы позади меня был голос,- голос, давно уже взявший слово, заранее дублирующий все, что я собираюсь сказать, голос, который говорил бы так: “Нужно продолжать, а я не могу продолжать,- нужно продолжать, нужно говорить слова, сколько их ни есть, нужно говорить их до тех пор, пока они не найдут меня, до тех пор, пока они меня не выскажут,- странное наказание, странная вина,- нужно продолжать, хотя, быть может, это уже сделано,- быть может, они меня уже высказали, быть может, они доставили меня на порог моей истории, к двери, которая открывается в мою историю; откройся она теперь – я бы удивился”.
У многих, я думаю, есть сходное желание – избежать необходимости начинать, желание обнаружить себя сразу по другую сторону дискурса – так, чтобы не пришлось извне рассматривать то, что он мог бы иметь необычного, опасного, возможно – пагубного. Принятое в обществе установление отвечает на это, такое распространенное желание в ироничном духе: оно делает всякие начала торжественными, окружает их вниманием и молчанием и предписывает им ритуализованные формы – словно для того, чтобы оповестить о них как можно раньше.
“Желание говорит: “Мне не хотелось бы самому входить в этот рискованный порядок дискурса; мне не хотелось бы иметь дела с тем, что есть в нем окончательного и резкого; мне хотелось бы, чтобы он простирался вокруг меня, как спокойная, глубокая и бесконечно открытая прозрачность, где другие отвечали бы на мое ожидание и откуда одна за другой появлялись бы истины; мне же оставалось бы при этом только позволить этому порядку нести себя – подобно некоему счастливому обломку, позволить нести себя внем и им”. Установление же отвечает: “Тебе нечего бояться начинать; мы все здесь для того и находимся, чтобы показать тебе, что дискурс размещен в порядке законов; что за его появлением давно уже следят; что ему было отведено такое место, которое оказывает ему честь, но вместе с тем его и обезоруживает; и что если ему и случается иметь какую-то власть, то получает он ее именно от нас и только от нас”.
Но, может быть, это установление и это желание – только два противоположных ответа на одно и то же беспокойство: беспокойство по поводу того, чем является дискурс в своей материальной реальности произнесенной или написанной вещи; беспокойство по поводу этого преходящего существования, существования, которое, конечно же, обречено быть стертым с лица земли, но за столь длительное время, что оно уже нам не подвластно; беспокойство из-за того, что за этой деятельностью, впрочем вполне обыденной и серой, чувствуются такие полномочия и опасности, которые мы плохо себе представляем; беспокойство из-за того, что за всеми этими словами, столь многочисленными и употреблявшимися столь долго, что суровость их уже не слышна,- за этими словами угадываются битвы, победы, раны, господство и рабство”.
(Мишель Фуко, Порядок дискурса)
Таки да, после долгих споров с самим собой и тёрок с теми, кому не повезло оказаться рядом, я решил сделать себе бложег. Не с блэкджеком и шлюхами, но с шахматами и поэтессами, это по-любому. “Когда человека долго кормят рекламой, экспертизой и событиями дня, у него возникает желание самому побыть брендом, экспертом и новостью. Вот для этого и существуют отхожие места духа, то есть интернет-блоги. Ведение блога — защитный рефлекс изувеченной психики, которую бесконечно рвет гламуром и дискурсом” (некто В.Пелевин). Вот выблеваться бы как раз не помешало. На радость себе, ибо кому ещё я буду делать это на радость – мне пока неизвестно. Срать в комментах для увеличения посещаемости геморройно (простите за каламбур), объяснять русскоязычной диаспоре прекрасный и увлекательный мир “левацких суб- и контркультур” скучно, состязаться с “Русской Германией” и иже с ней за её быдло-читателей не представляется мне ни возможным, ни того стоящим. Как говаривал другой поп-классик, имени которого мне упоминать не особо хочется, партизанское радио само найдёт тебя, если ты настроенА на правильную волну. Вот и всё.
Но: больше конкретики. Что грядёт? Грядут музыка, литература, аудиокниги, переводы, мысли вслух, неуклюжие претензии на анализ, ничего не значащие сообщения и новости. Ничего нового, ничего, что могло бы кому-либо помочь. Ничего, что могло бы кому-либо что-либо облегчить. Ибо на самом деле жаждем мы только одного: преодоления и конца этого мира, что некоторые обозначают эвфемизмом “aufheben“.
