Я долго отмалчивался по этому поводу. Много произошло. Припомнить и описать всё теперь довольно непросто. Хотя — это всего-то конец апреля и май, который ещё не подошёл к концу.
Были приятные моменты, были неприятности и трудности, которые можно было преодолеть. Наметились и довольно неприятные тенденции. Или просто обнаружились. Значит, буду рассказывать путано и кратко.
В общем, четверо из десяти уже получили статус беженцев. Значит, могут искать себе жильё, работу, учиться и т.п., то есть формально могут влиться в «стройные» ряды граждан и начать заниматься своими делами. Эти четверо, однако, не ушли и остаются в палатке из солидарности, так сказать. Администрация продолжила тактику работы на утомление: периодически беженцев запугивают полицейскими проверками, пытаются расколоть группу обещаниями быстрого получения статуса беженцев, если «эта акция прекратится», судебными тяжбами по мелочам. Касательно последнего пункта — палатка в очередной раз переехала, однако, тоже в людное место, так что всё ништяк в этом смысле. Спать одновременно могут только четверо, остальные вынуждены, согласно предписаниям, заниматься «политической работой». Прочие унизительные и просто издевательские ограничения, наложенные администрацией города, были разбиты в пух и прах административным судом Мюнхена. Городские чиновники, в том числе и широко известный в узких активистских кругах комиссар полиции Штренг («строгий», бля!), получили на суде, грубо говоря по еблету и сконцентрировались теперь на мелкопакостном шантаже и запугивании. Ну, о чём и речь…
Надо сказать, тактика города успешна. Иранцы ссорятся между собой из-за пустяков, тактическо-стратегические политические споры переходят в область личного. Это предположительно, ибо знать об этом дано не всем. Надо учить фарси. :) Акция солидарности с голодавшей Юлией Тимошенко, но не с другими беженцами в Европе или хотя бы в Германии. Потом группу покинул один из иранцев — не выдержал. Затем, судя по всему, собранием группы был выправлен прочь один из самых толковых беженцев, кажется имеющий опыт подпольной борьбы (успели с ним скорешиться на почве бронебойной музыки). Тот же распад начался и среди поддерживающих: взаимное недоверие, иерархическая коммуникация с иранцами, прочие дела, заброшенные некогда из-за забастовки…
Кажется, силы перегруппировались и теперь заваривается нечто новое, новый цикл. Посмотрим, что это будет.
Вот, кстати, ни к селу, ни к городу, а просто так посреди текста — один парнишка переводит на фарси «Историю анархии» Макса Нетлау. Не суть самое лучшее, но не не худшее, что можно было бы перевести. А левая (то бишь марксистская / анархистская) литература в Иране ограничивается, насколько я понял, максимум полутора сотнями книг. Если вообще. Так-то.
И напоследок — первомайский анекдот. Тоскливые и болотно попахивающие социал-демократические профсоюзы проводили свой митинг на той же площади, где стояла палатка беженцев. Была договорённость — т.к. несколько парней из Рабоче-коммунистической партии, остальные состоят в организации бывших мусульман — что парни толкнут короткую речь перед братьями и сёстрами немецкими пролет-ариями. Праздник-то для них большой, в Иране он запрещён. Вместо этого официозно выступил представитель благотворительной индустрии города. После ожесточённых споров за сценой, речь таки толкнули. Тоскливые профсоюзники выслушали речи руководства о единых задачах с государством и работодателями, о «честной оплате за честный труд», выпили по пиву, съели по сосиске и разошлись. Кто расходился слишком медленно, того сдуло какой-то выступавшей странной пост-роковой бандой. Курьёз: «простым» пролет-ариям надо бы и простую музычку, которая бы не перенапрягала их уставшие мозги на этом «празднике труда» (sic!). Над этим мы стебались уже в другом месте. Ну и парни — мда, чужеродное тело на посиделках немецкого рабочего класса в Вюрцбурге. Ёбаный стыд, иначе не скажешь… Но и рабочизм WPI вылез на свет во всей своей неприглядности. Но в Иране, как известно, реалии смальца иные.
