Томас фон дер Остен-Закен в Jungle World Nr. 35, 01. 09.2011
Всё началось в начале февраля в нечёткого видео: там были несколько людей, протестовавших в Мисрате против слишком высоких цен на жильё. Несколько дней спустя была провозглашена «ливийская революция». Тогда никто не хотел воспринимать это всерьёз. Кто знал хоть что-то о Ливии, кроме того, что там больше 40 лет парвит Муаммар аль-Каддафи? Затем, к изумлению большинства арабов действительно началось восстание против «брата-предводителя», и впервые за десятилетия Ливия находилась в центре мировой общественности. Ливийские повстанцы создали при этом не только свою собственную эстетику где-то между «Mad Max» и испанской гражданской войной, сопровождаемую революционным рэпом, но им удался и трюк, которым они поставили как НАТО, так и Арабскую Лигу на свою сторону.
Шесть месяцев спустя Баб Завия, штаб клана Каддафи, пал, Триполи — большей частью под контролем оппозиции. Фотографии, однако, напоминают менее массовые демонстрации в Тунисе и Египте, чем падение Багдада. По разрушенным и сожжённым в боях улицам жители стремились теперь как к дворцам и виллам правящей клики, так и к пыточным камерам центрального здания тайной полиции. Ливийский Абу Граиб называется Абу Салим, резиденции семьи Каддафи в их безвкусной помпе были похожи на дворцы семейства Саддама Хуссейна.
Однозначно судьба этого типа особенно жестокого и страдающего манией величия арабского диктатора была решена, когда первая телекамера снимала невероятно дорогой китч, дурное искусство и позолоченные ванны в жилищах правящего клана, а затем ужас и нищету казнимых и пытаемых в непосредственно близких зданиях тайной полиции.
Рядом с такими картинками после десятилетнего правления во имя арабского единства, после радости и ликования по поводу новой свободы, пустоту, много оружия и большие ожидания от нового, лучшего будущего. Как в Ираке в 2003-м. Поэтому спикеры Переходного Совета неспроста безустанно подчёркивают, что в Ливии история не повторится, условия как в Междуречье после свержения Саддама Хуссейна не возникнут. Более того, о спокойствии и планомерном переходе позаботятся. Является ли это просто заклинаниями или можно из подобных высказываний делать выводы о грядущих тенденциях — покажет будущее.
Ибо с Муаммаром аль-Каддафи «арабская весна» свергла арабского лидера, чья тотальная власть опиралась на синтез из арабского национализма и исламизма, и которая систематически разрушила все более-менее независимые институты и структуры. Ни армия, ни профсоюзы, не говоря уже об оппозиционных партиях не могли бы хотя быть сколько-то заполнить возникший властный вакуум. Поэтому Ливия походит на диктатуры Ближнего Востока как в Сирии или Ираке при Саддаме Хуссейне, чем на относительно прагматические автократии в северо-африканских соседских странах.
В то же время ливийцы наглядно продемонстрировали, что возможно, пусть и с помощью извне и вооружённой борьбой, в довольно короткие сроки свергнуть такого диктатора. Послание, которое, в первую очередь, было понято в Сирии. Там многие эйфорически привествуют взятие Триполи и скандируют «Прощай Каддфи, Башар следующий», даже впервые раздались требования запрета полётов, да и в Йемене демонстранты ликовали. Ассад , кажется, следил за сообщениями из Ливии с нарастающей паникой, менее испуганной показала себя Арабская Лига, неожиданно созвавшая экстренное совещание по теме Сирии. Полностью уверенным не чувствует себя сегодня никто в правительственных дворцах между Средиземным морем и Персидским заливом.
В то же время деспоты Ближнего Востока знают, что их геополитическое положение существенно отличается от северной Африки. С интервенцией НАТО, значительно способствовавшей свержению Каддафи, они лично не считаются. У Каддафи не было сильных союзников в регионе, под конец он даже остался совсем один. Иран не занёс защищающую длань над «лидером революции», Саудовская Аравия не стала поддерживать его до конца. В северной Африке, собственно, нет таких стремящихся к гегемонии региональных сил. Это может быть одной из причин, почему «арабская весна» до сих пор привела к существенным изменениям лишь в Магребе. К востоку от Суэцкого канала протесты и восстания грозят вылиться в кровавые представительные войны. Саудовская Аравия, Иран и Турция массивно вмешиваются в Сирии, Йемене и Бахрейне. Отличаются не требования и желания демонстрантов в северной Африке и Ближнем Востоке, но региональные властные структуры. Через шесть месяцев, за исключением Алжира, Магреб изменился существенно. В Марокко произошла реформа конституции, в Тунисе — революция, в Египте — всё-таки свергли президента. На Ближнем Востоке, напротив, правят, несмотря на все протесты и бунты, старые правители, и вполне есть возможность, что они могут продержаться ещё год, хотя бы и ослабленные.
Эффекты свержения Каддафи на Ближний Восток поэтому останутся, скорее, символическими. Как действуют картины ликующих ливийцев, которые празднуют своё освобождение тем, что украшают свои машины американскими и британскими флагами, в то время как великие предводители «оси сопротивления», Махмуд Ахмадинеджад, Хасан насрала и Башар аль-Ассад, выставляют сирийских демонстрантов как пятую колонну империализма? И это фразами, которые были известны из речей «брата-лидера». И чувствовали в штаб-квартире Хамас в Дамаске, когда поздравляли машущих американскими флагами «ливийских революционеров»? Как всё это встраивается в старый миф об анти-империалистической борьбе? В чём, собственно, отличие ливийских повстанцев от сирийских демонстрантов?
Сколь противоречивыми и безумными бы ни были речи Каддафи, он был значительным протагонистов военных путчей, вошедших 50 лет назад в учебники истории как «арабские революции» и приведших в Ираке и Сирии к власти баатистов, а в Египте Гамаля Абд аль-Нассера. Если Хосни Мубарака и Зине аль-Абидина Бен Али ещё можно было называть прихлебателями Запада, то в случае с Каддафи это едва возможно. С Триполи, после Багдада, пала вторая метрополия панарабизма, а транслируемые арабским спутниковым телевидением из ливийской столицы картинки содержат ясное и сокрушительное послание: Вот то, что осталось от блестящего арабского Ренесанса, от истерических массовых мобилизаций против колониализма, империализма и сионизма? Бесчисленные войны, теракты и убитых оппозиционеров спустя остаются лишь позолоченные диваны, безвкусные картины маслом и прочий хлам. Более ясно показать было нельзя, в какой катастрофическом состоянии находится арабский мир на протяжение десятилетий.
И в этом заключается, собственно, шанс не только для Ливии, но и для людей из всего региона. Основы этой идеологии, причина столь многих страданий, бедности и нищеты следует, наконец-то, под вопрос. Это означало бы, заменить эту идеологию следующей, столь же деструктивной, которая уже притаилась на заднем плане и зовётся исламизмом. В отличие от сравнительно бедных соседей в Египте или Тунисе, ливийцы со своими огромными запасами нефти обладают наилучшими предпосылками для того, чтобы начать сначала, по крайней мере, от бедности никому бы страдать не пришлось. Вот только, и прошедшие десятилетия это показали, нефтяные экономики тендируют к созданию особенно отвратительных властных систем — два самых мерзких, ссылающиеся на ислам режима, в Иране и Саудовской Аравии, не возникли бы в такой форме без чёрного золота.
Перевод с немецкого.
1 Comment