Магнус Швантье (1916)
Движение за мир не находится в таких родственных отношениях ни с каким другим этическим движением как с вегетарианством.
Самой сильной движущей силой обоих движений является отвращение к жестокости, уважение перед жизнью. Некоторые пацифисты, однако, отвергают войну, в первую очередь, из-за её экономического вреда, или стараются, как минимум из соображений тактических, чтобы завоевать широкие массы, в своей агитации указывать сначала на бесславные экономические последствия войны. Также и вегетарианство ценится его приверженцами, в первую очередь потому, что они усматривают в употреблении мяса причины экономического бедствия; ещё больше число тех, кто отвергает потребление мяса из-за вредоносного воздействия на здоровье. Но неоспоримо всё же то, что самые многочисленные и именно самые активные борцы движения за мир и за вегетарианство движутся в своей борьбе отвращением перед убийством; в особенности великие люди, которые основали оба движения, всегда объявляли своё неприятие жестокости и насильственности своим сильнейшим импульсом действия.
Вегетарианцы и пацифисты должны, поэтому, рассматривать друг друга как союзников. Всякий прогресс одного из обоих движений должен вести вперёд и другое. Пока большинство считает массовое убийство в войне неизбежным, или даже рассматривает войну как пробуждение самых высоких добродетелей, столь же долго им будут непонятны и этические учения вегетарианства. С другой стороны, привычка потреблять пищу, приготовляемую посредством забоя животных, должна ослаблять и отвращение перед резнёй на поле боя. Если люди ежедневно видят в мясных лавках кровавые, разрезанные, лишённые кожи, выпотрошенные туши животных, и привыкают к тому, чтобы класть в рот эти вызывающие в каждом чувствительном человеке трупы, то этим самым их самые возвышенные чувства должны притупляться как у редких варваров нашего времени. Пока многие люди воспринимают охоту на животных не как «неизбежное зло», а как «благородное развлечение», столь долго и нас не должно удивлять, что при возникновении споров между государствами во многих людях просыпается и жажда военных приключений и жестокостей и тем самым увеличиваются стремящиеся к войне силы.
В приглашении на вегетарианско-социальный конгресс, происходивший в апреле 1916-го года в Асконе, говорилось, что «ужасы мировой войны являются лишь проявлениями воспитываемых капитализмом в человеке инстинктов»; но ясно, что, ещё более чем капиталистический экономический порядок, совершаемые ежедневно миллионы раз жестокости будят и питают в людях инстинкты, которые проявляются на войне в ужасающем насилии. Некоторые люди высказали мнение, что ещё до войны люди выказывали в своём поведении такие грубость, враждебность и желание ссор, что ужасам актуальной войны нельзя удивляться. Уже давно мир был лишь «поверхностной иллюзией», посредством же войны тот анти-мир, который уже давно царил между отдельными людьми, всего лишь перешёл на отношения между народами. Это звучит так, будто, вред, ежедневно причиняемый друг другу людьми в их борьбе за экономическую выгоду в мирное время, почти так же велик, как убийства, увечья, издевательства, поджоги и грабёж, ложь, клевета и стравливание и многие другие позорные действия, которые тысячекратно совершались в эту войну. На самом же деле, на войне беспрестанно совершаются неисчислимые преступления, совершаемые в мирное время лишь некоторыми преступниками. И эти преступления восхваляются на войне как геройские поступки, в то время как в мирное время они вызывают отвращение большинства людей. Однако, и в мирное время можно было бы в поведении людей в отношении своих соседей увидеть некоторые проявления жадности, грубости или жестокости, которые могли бы показать, что некоторые люди, если бы им грозили тяжкими наказаниями, возбуждали в них страх перед нападением вражеских армий и подвигали бы другими средствами к борьбе не на жизнь, а на смерть, не чурались бы никаких мерзостей. Но человеческая бестия была в мирное время уже укрощена настолько, что из тысячи людей едва ли один хотя бы думал о том, чтобы совершить ради какой-либо выгоды одну единственную из неисчислимых мерзостей, о которых мы узнаём во время мировой войны, против своих соседей. Поэтому понятно, что во время мира многие люди, даже если они и не считали начало войны невозможным, всё же не ожидали, что война раскроет такую дьявольскую подлость человека, и теперь напрасно ищут объяснения этому невероятному ужасу. Кто, однако, судит о человеческом характере не только по поведению людей в отношении их соседей, но и по их поведению в отношении беззащитных животных, того / ту не могли так удивить жестокости этой войны. Тот / та виделА ещё в мирное время размах человеческой жестокости, грубости и лицемерия, открывшиеся для других людей лишь с войной. Кто переживает невыносимые мучения миллионов безоглядно использованных человеком животных, тот / та постоянно живёт в том состоянии ужаса, в котором теперь находятся те люди, которым мысль об ужасах этой войны превращает жизнь в муки. Разумеется, вызванные войной страдания больше, чем вызванные самыми жесточайшими истязаниями животных: вивисекция, забой, охота, беспощадная эксплуатация рабочего скота и т.д. Но бесспорно, страдания животных куда более значительны, чем считают многие люди сегодня, которые сильно недооценивают способность животных к страданию. Так что мы должны задуматься о том, что омерзительные истязания животных происходят из года в год миллионами, в то время как войны длятся лишь несколько лет; и то, что человек бездумно обрекает животных на невыносимые мучения даже тогда, когда он считает, что получит от этого небольшую выгоду, да, что он зачастую мучает их из чистейшей страсти. (См. мои сочинения «Отвратительность охотничьего удовольствия» и «Аргументы против вивисекции»). Бессовестность, которую человек выказывает своим поведением в отношении животных, в любом случае, ни в коем случае не меньше, чем бессовестность, выявленная ужасами войны.
Я не принадлежу к тем, кто говорит, что войны будут продолжаться до тех пор, пока люди будут есть мясо. Война, конечно, исчезнет намного раньше, чем мясоедение. Когда будут проведены экономические и другие реформы, которые уменьшат распри между народами, когда, затем, будут созданы учреждения международного права, при помощи которых народы смогут добиваться преимуществ, которых они раньше, как считалось, могли добиться только в войнах, без войны, и когда люди дойдут до понимания, что всякая война приносит народу-победеителю больше ущерба, чем выгоды, даже если они сохранят своё кровавое питание, они не будут больше иметь повода начинать войну. Но это свидетельствует о недостатке психологического понимания, что если в широких слоях населения распространено мнение, что большой выгоды не достигнуть иначе, чем посредством ведения войны, люди, которые и ради самой небольшой выгоды бездумно причиняют животным любую мыслимую жестокость, которые, к примеру, постоянно бродят по колено в крови, чтобы получить легко заменяемый продукт для питания и наслаждения, не побоятся подстрекать и к войне. Убийство животных есть одна из причин убийства людей; по-вегетариански живущее человечество могло бы куда легче исполниться отвращением к войне, чем сегодняшнее; но к войне подталкивают и многие другие причины, так что всеобщее введение вегетарианского питания не было бы достаточным для сохранения мира между народами. Я слышал, как некоторые вегетарианцы и защитники животных высказывают мнение, что эта война является справедливым наказанием за те страшные мучения, которые человек причиняет животным. Я же не могу усмотреть в войне вообще никакого «справедливого наказания», т.к. люди, которые подобного наказания вообще не заслужили, и животные страдают от неё так же, как и виновные. Но одну из главных ролей грубости, без которой невозможна ни одна война, играет, без сомнения, ежедневный массовый забой животных. И кто безучастно проходит мимо ужасных страданий животных, или даже сам участвует в позорных истязаниях, не может жаловаться, когда однажды на войне с ним будут обходиться так же, как он обращается или приказывал обращаться с животными. С полным правом знаменитый французский писатель Ромэн Роллан писал мне 8-го апреля 1915-го года, в письме, в котором он отвечал на некоторые посланные ему мои статьи:
«Жестокость в отношении животных, и даже безучастность в отношении их страданий являются, по моему убеждению, одним из самых тяжёлых грехов человечества. Они — основание человеческой испорченности. Если человек создаёт так много страданий, какое право есть у него, чтобы жаловаться, когда он страдает сам?»
Если бы даже животные были столь мало способны к страданию, чтобы издевательства причиняли им мало неудобствa, то защита животных была бы всё равно одной из важнейших моральных задач, поскольку она является совершенно необходимым средством для воспитания человечества. Ибо в малом зле лежат корни зла большого; если мы терпим малое зло, то даём дьяволу мизинец, а он забирает потом целую руку. Важнейшей задачей воспитателя является предупреждать людей от мелких уступок злу, удерживать их от действий, которые они, после подробного исследования своей совести или после долгих размышлений, хотя и рассматривают как недостойные, но против которых их совесть возмущается столь мало, что они с лёгкостью преодолевают моральные возражения. Подробно я занимался этим вопросом в брошюру «Радикализм и идеализм».
Самую действенную защиту от начала войны бесспорно создаёт отвращение к кровопролитию, равно как и к любой жестокости. Друзья мира поэтому должны стремиться разбудить в людях чувства, противодействующие страсти к убийству. Самым действенным образом это происходит, когда мы с молодости побуждаем людей к действиям, которые предотвращают жестокость и спасают жизнь под угрозой. Но люди в мирное время редко получают возможность защищать других людей от жестокости. Но они вполне могут ежедневно совершать такие поступки в отношении людей.
Конечно, есть люди, которые сочувствуют только животным, а не людям, как и такие, которые, наоборот, сочувствуют и справедливы только к людям, но не к животным. Есть даже вегетарианцы и противники вивисекции, не отвергающие войны, и с другой стороны — пацифисты, рассматривающие борьбу против мясоедения и вивисекции как ничтожную сентиментальность. Но это исключения. И даже если бы человеческая душа была устроена так, что жестокость и бесчувственность в отношении животных не притупляла в людях способность к сочувствию, то мы должны были бы бороться против издевательств над животными, поскольку они сами по себе, не только из-за их опосредованного вреда для человеческого благополучия, отвратительны с моральной точки зрения.
То, что практическое поведение человека в отношении животных в значительной мере влияет на его поведение в отношении людей, было уже доказано в многочисленных трудах. Но слишком редко указывалось на то, что представления о характере животных и об их повадках в естественной среде оказывают большое влияние на представления о природе вообще и на этические представления. Никакое иное убеждение сегодня не препятствует так альтруистическому взгляду на мир как то, что животное не способно к моральным ощущениям, а в природе царит безоглядная «борьба всех в всех». Пока люди видят в жизни в естественных природных условиях лишь эгоистическую борьбу, они будут усматривать в них и оправдание своему собственному эгоизму. Насколько современный человек потерял сознание связи с природой, внутри он всё же остаётся убеждённым, что законы, по которым развиваются значительные процессы в природе, действенны и для человеческой жизни, и для развития человеческого рода. С каким бы снисхождением человек не смотрел на животных, он всё же видит — хотя он зачастую и не осознаёт этого — в поведении животных в естественной среде примеры для своего собственного поведения.
Неверные учения о борьбе за существование препятствуют, в особенности, движению за мир. Когда мы сегодня пытаемся привлечь новых людей в движение за мир, то от «образованных» мы получаем почти всегда следующий ответ: такие устремления являются борьбой против законов природы; ибо каждое животное думает только о себе, и лишь те животные могут сохранить свой вид, которые знают, как перехитрить и одолеть остальных. Поэтому и человек вынужден к безоглядному эгоизму и может потакать своим альтруистическим импульсам лишь тогда, когда он уже позаботился о собственном благе. Этот закон природы касается, очевидно, и отношений народов между собой.
Эти возражения свидетельствуют о непонимании сущности этики. Не следует воспринимать каждый естественный способ действия как морально оправданный и искать в природу примеры этичного действия. Также недопустимо делать из высказывания, что животные могут сохранить свой вид лишь посредством безграничного эгоизма, вывод, что и правители одного государства должны заниматься лишь благосостоянием своего государства, если они хотят защитить его от разрушения и уничтожения другими государствами. Фактом является, что люди сегодня склонны к таким аналогиям и, возможно, всегда будут считать глупым требовать от человека поведения, которому нет аналогии в делах великой матери-природы. И поэтому для распространения альтруистического взгляда на мир, в особенности, для распространения антивоенного движения, чрезвычайно важно показать людям, что в мире животных можно наблюдать не только грубую борьбу, но и импульсы любви, сочувствия, справедливости, да, даже жертвенной дружбы и готовности помочь. В своём труде «Взаимопомощь как фактор эволюции» князь Кропоткин пытается даже доказать, что взаимопомощь является более важным фактором эволюции, чем борьба за выживание. Каждый, кто без предрассудков рассматривает жизнь в природе, должен увидеть, что большинство видов животных куда менее эгоистичны и жестоки, чем человек. Люди лишь убеждают себя в неверных взглядах на всеобщую беспощадную борьбу за выживание, чтобы оправдывать свой собственный эгоизм как нечто здоровое, естественное, в особенности же, чтобы оправдать мясоедение перед своей совестью. Всем импульсам любви, сочувствия и справедливости люди будут следовать охотнее, если они будут знать, что этика пришла в мир не с человеком, но что и в мире животных, помимо эгоистических, с огромной силой проявляются и альтруистические инстинкты. Все последователи альтруистического мировоззрения поэтому должны содействовать тому, чтобы разрушить однобокие представления о жестокости зверей. Последователи же антивоенного движения должны указать человечеству на то, что подобное насилие в отношении представителей своего вида, какое учиняет человек на войне, в животном мире встречается едва или очень редко. Некоторые друзья мира называют войну «впадением человечества в животность». Это было бы оправданным лишь тогда, если бы в большинстве или во всех видах животных шла война, а вся жизнь животных была бы отмечена войной больше, чем жизнь человека. На самом деле почти все виды животных живут без войны. Однако, в большинстве из них царит борьба, но не всякая борьба — война. Войной же называется, как я уже объяснял в моём сочинении «Уничтожила ли война движение за мир?», лишь планомерно происходящая борьба объединения индивидов, а не борьба между индивидами и не борьба между существами различных видов. Кажется, что в животном мире лишь среди муравьёв происходит такая борьба, которую можно назвать войной. Некоторые исследователи природы утверждают, что наблюдали войны и среди птиц, например, среди аистов и ворон. Жизнь всех млекопитающих, кажется, свободны от войны. – Война — не зверская, она дьявольская; а посредством войн человек доказывает, что Гобино был прав, когда он называл его «l´animal mechant par exellance» (выделяющееся своей злобой животное).
Тесное родство вегетарианства и антивоенного движения показано также и на известной картине «Мир» Вильяма Стратта. Эта картина показывает нам райскую жизнь, которую предсказал пророк Исайа в 11-ой главе. Маленький мальчик, несущий в руке пальму мира, ведёт стадо животных: коровы и овцы рядом со львами, пантерами и волками, доверившимися человеку, не опасающимися напастей и не причиняющими сами никому зла. Человек в мире с природой — это лишь мечта, но такая, что пробуждает стремление в каждом истинном друге мира. Поэтому английские друзья мира сделали большую репродукцию картины Стратта из стекла, чтобы украсить ею окно Дворца мира в Гааге. В то же время эта картина представляет собой идеал, к которому стремятся вегетарианцы. Когда художник стремился выразить идеал друзей мира, он также выразил и идеал вегетарианцев.
Мы, однако, не можем надеяться, что в ближайшее время удастся привести человечество к миру с природой. Но это понимание не должно удерживать нас от того, чтобы уже сегодня посредством личного образа жизни стремиться к высшему идеалу мира и вести к нему других людей. Даже если мы не сможем полностью уничтожить зло, наша обязанность в том, чтобы сделать возможным, чтобы хотя бы некоторые люди очистили свою жизнь от этого зла, и чтобы распространять понимание того, что это зло — зло. Если другие люди не хотят следовать рассматриваемым нами как моральные требованиям или, вообще, отрицают их как необоснованные, то это не даёт нам права, также действовать против этих требований. Даже если количество тех, кто пытается воплотить вегетарианский идеал мира в своём образе жизни и указывает на это человечеству, они, своими жизнями и делами, оказывают человечеству и животному миру большую услугу.
Перевод с немецкого.
Впервые опубликовано в журнале «Das neue Europa», 1917. «Tiermord und Menschenmord, Vegetarismus und Pazifismus»