В Ливии всё ещё действует шариат
Ханна Веттиг
Воинственные исламитсы, убийства из мести и строгая трактовка шариата — новости из освобождённой Ливии пугают. То, что в Ливии есть воинственные исламисты, просочилось в общественное сознание, самое позднее, с освобождением Триполи. Бывшие бойцы из Афганистана захватили, якобы, ливийскую столицу. Национальный переходный совет ещё до того утвердил шариат как источник права в своём проекте конституции. Для секулярно мыслящих людей это не было добрым сигналом, но не было и причиной для паники. Шариат является в большинстве арабских стран источником права. Конкретная трактовка, однако, сильно различается.
В Ливии трактовка кажется, скорее, регрессивной. Через три дня после смерти Муаммара аль-Каддафи Переходный совет объявил Ливию свободной страной. Презседатель Национального переходного совета, Мустафа Абд аль-Джалиль, заявил перед десятками тысяч человек в Бенгази, что шариат будет фундаментом всех законов, а действующие законы, находящиеся в противоречии с исламом, будут аннулированы. Он высказался за создание новых банков, которые будут соответствовать исламскому праву. Т. е. они не смогут взимать проценты. «Бог бдил над революцией и её победой», заявил он.
Аль-Джалиль уже давно пользуется религиозной риторикой, которой пользуются только исламистские политики региона. Но он не исламист, а был министром правосудия при Каддафи. Али аль-Салаби, один из главных исламистов Ливии, ещё в сентябре поставил притязания аль-Джалиля на лидерство под вопрос и упрекнул его и других видных мирских политиков из Переходного совета в коррупции.
Действительно, аль-Джалиль лишь подтвердил статус кво касательно шариата. А он считается источником права с 70-х годов. В конституции этого не стояло, т. к. Каддафи её отменил. Согласно ему — а его мнение было законом — созданное людьми право является злом, только религия должна быть источником законодательства. При короле Идрисе, кроме гражданского права, были введённые ещё при владычестве Османов религиозные суды. А поскольку по воле Каддфи всё правосудие должно обосновываться лишь религиозно, он упразднил двойную систему и приказал закрыть отдельные исламские суды — и отнял тем самым у исламских учёных важный инструмент влияния.
Каддафи запретил алкоголь и азартные игры, и ввёл «худдуд», телесные наказания, к примеру отсечение рук у воров. Но они применялись редко. Банки не имели права взимать проценты с 1975-го года. Но они всё равно это делали и Каддафи разрешал им это, т. к. банковский сектор был важен для страны с развитой нефтяной промышленностью, чтобы подстраховывать в экспериментах. В этом ничего не изменилось в освобождённой от Каддафи Ливии. Фактически, джамахерия, как Каддафи называл свою систему, была исламским государством. Усиление исламистов и исламистских позиций имеет поэтому совершенно иные причины, чем в Тунисе и Египте.
Когда Яссин Мушарбаш утверждает в Spiegel Online касательно Туниса, Ливии и Египта, что там «на поверхность стремится то, что слишком долго жестоко угнеталось: сознание широких слоёв этого общества, что они обладают мусульманской идентичностью», он ошибается. В Ливии Каддафи поддерживал это сознание столь же высоко, как и режимы Саудовской Аравии и Ирана. Так же ошибается тот, кто говорит о впадении в ислам. Из заявлений Национального переходного совета нельзя вычитать ничего, кроме упорствования в старом отношении к исламу.
Только в одном пункте аль-Джалиль хочет трактовать щариат строже, чем это делал Каддафи: в вопросе полигамии. Каддафи постановил, что необходимо согласие женщины, если мужчина берёт себе вторую жену. И для второго брака нужно было обоснование. Аль-Джалиль хочет отменить и то, и другое. Это компромисс с исламистами за счёт ливийских женщин, которые значительно повлияли на восстание.
Переходный совет боится исламистов, которые в Ливии куда более фанатичны, чем в соседних странах. т. к. при Каддафи не была разрешена никакая политическая активность и он выбирал даже проповедников для мечетей, приверженцы иных трактовок ислама вынуждены были уходить в нелегальность. Многие их них отправлялись в Афганистан воевать против Советского Союза. В 90-е они воевали против режима Каддафи и были жестоко подавлены. То, что те же самые люди должны вдруг стать просвещёнными демократами, кажется маловероятным. Они в первую очередь бойцы, которые научились следовать своим целям в подполье и при помощи насилия.
Но эти джихадисты не представляют мнения большинства населения. 96% ливиек и ливийцев хотят демократического, гражданского государства на фундаменте прав человека, как установил университет Garyounis в Бенгазе. Гневные реакции ливийских женщин на слова аль-Джалиля о полигамии показывают, что развивается открытая культура дискуссии, в которой умеренные силы обладают весомым голосом.
В предвыборной борьбе, однако, исламисты смогли использовать свои источники финансов. Известно, что Саудовская Аравия поддерживает исламистов. Иран тоже даёт деньги, поскольку заинтересован в борьбе против «арабской весны». В эту борьбу за власть наверняка вмешаются и страны-члены НАТО. Переходный совет, кажется, просто на это и надеется. Об этом говорит обращённая к НАТО просьба, оставаться в стране до конца года. Мандат Совета безопасности ООН — защищать население, не может быть использован для того, чтобы оставить в стране войска пред лицом грозящей гражданской войны. Тем временем НАТО проголосовало за окончание мандата, с понедельника этой недели у НАТО нет задач в Ливии.
Это не означает, что его члены не имеют влияния. Французский министр иностранных дел Ален Йуппе нерпивычно ясно ответил на речь аль-Джалиля: «Мы будем следить за тем, чтобы ценности, которые мы защищали вместе с ливийским народом, пользовались уважением: демократические перемены, уважение перед человеческой жизнью, равенство между женщинами и мужчинами».
Турецкий премьерминистр Эрдоган отверг исламисткие планы, когда он недавно выступал в Египте за мирское государство по образу Турции. Он тоже хочет занять ведущую роль в регионе и не откажется от того, чтобы влиять на Ливию.
В этом положении кажется маловероятным, что случится самое худшее и освобождение Ливии выродится по образу «иранской революции». В течение 30 дней Ливия должна создать временное правительство. Выходящая в Великобритании арабская ежедневная газета «Ashark al-Awsat» считает кандидатуру французско-ливийского юриста Хади Шаллуф на пост премьерминистра наиболее вероятной, хотя выдвигаются и два значительных исламиста. Шаллуф пообещал взять в своей кабинет министров всех политических течений, но отказался от пропорционального распределения постов по племенной принадлежности.
Перевод с немецкого.