[Ещё для коллекции из «деды воевали», кратко и ясно, хотя и в немецком контексте. Нацист Кюнен, конечно — личность легендарная в узких кругах, но интересовать никого не должен. В общем же, текст устарел. Антисионизм сильно изменился и больше не представлен только заскорузлыми дедками из никому не интересных марксистско-ленинистских сект, переключившимися на фолклористику т.н. “Третьего мира” в отсутствие революционного пролетариата, и христианскими благотворительными НГО, маскирующими под гуманизм свой традиционный средневековый антииудаизм. Ни академический постмодернистский мусор в виде т.н. «доколониализма», ни мигрантская молодёжь, ищущая прибежища от постмодернистской зауми в тех же кондовых марксистско-лениниских и/или исламистских сектах, в коцне 90-х Бруну знакомы не были. Тут уже без литра водки и разговора о радио «Цезен» не обойтись. – liberadio]
Йоахим Брун, 1997
Сионизм является неверным ответом на антисемитизм. Но исторически он был единственно приемлемым. Все говорят о «сионизме», а не об израильском национализме. На фоне материалистической концепции нации, как мы должны оценить сионизм и антисионизмом? И почему правильно утверждать, что антисионизм — это лишь проявление левого антисемитизма?
I. Критика государственности вместо антисионизма
То, что ООН под давлением арабского и советского лагерей осудила в 1975-м году как «расистскую сущность сионизма», является сущностью государственности par excellence: однородность и гомогенизация людей в государственный народ и властный материал. Антисионизм, с другой стороны, демонстрирует столь же странное и в то же время показательное отсутствие интереса к этому уникальному процессу конституирования гражданской государственной власти ex nihilo, в беспрецедентном в истории случае догоняющего государствообразования. Словно в ускоренном режиме, основание Израиля последовало за двухсотлетним процессом первоначального накопления в Европе на коренном арабском населении, не пытаясь, однако, компенсировать высвобождение аграрных натуральных производителей промышленностью в ходе капитализации аграрной экономики. Поэтому основание Израиля представляется буржуазным филосеемитам чистейшим чудом, а левым антисионистам — жестокостью как таковой. В своём немецко-националистическом почтении и сталиноидном возмущении эти критики Израиля не хотят ничего иного, кроме как спасти свою собственную иллюзию доброго, национального или социального государства.
«Искусственность сионистского образования», которую так осуждает антисионизм в Израиле, заключается именно в том, что еврейское государство не может претендовать на ложную естественность и псевдопроисхождение ab ovo, в тени которых в Европе могла произойти трансформация абсолютистской государственности в государственность буржуазную.
Под чарами идеалистического лозунга «права на самоопределение» антисионисты рассматривают вопрос о конституции государственности так же, как до сих пор это делает любая конституционная и государственная теория: как проблему права и морали. Поэтому они предпочитают обсуждать «вопрос Гретхен» о том, являются ли евреи вообще «народом» и могут ли они претендовать на национальное право, перебирая туда-сюда критерии и так и не приходя к ответу, что политическое единство «народа» ни в коем случае не вытекает из языковых, культурных, исторических или иных причин, но из установления политической централизации, которая способна определять и утверждать границы. Критерии, которые национализм, будь то левый или правый, способен предоставить для существования народа, являются произвольными иллюстрациями уже установленного суверенного правления или движения, стремящегося к созданию государства.
Дилемма сионизма как национально-освободительного движения евреев заключается в том, что евреи должны стать «народом» и основой легитимной государственной власти, а точнее: должны захотеть, то есть создать «народ», позитивная общность которого в начале 20-го века — за исключением остатков религиозной традиции — состояла не в чем ином, как в негативе общих преследований в прошлом, настоящем и, вероятно, будущем. Общность евреев как «народа» не могла быть ни выведена из их неоспоримого единства как материала государственной власти, ни реконструирована через их несомненный синтез как субъектов экономики, ни установлена через их бесспорную связь как исповедников веры. Объективная причина их единства как сообщества преследуемых неизбежно оставалась скрытой от евреев — независимо от того, организовывали ли они себя как буржуазные или пролетарские ассимиляционисты, как буржуазные или социалистические националисты.
II. Достижения и дилемма сионизма
Теодор Герцль и отцы-основатели сионистского движения чувствовали ярость антисемитизма лучше, чем якобы научный социализм. Парадокс преследования, хотя для этого не было никаких причин, логическое противоречие, когда человек оказывается в центре социальной агрессии, хотя он ни в чем не виноват, абсурд, когда одновременно наносится удар и по капитализированным обществам Запада, и, хотя и по иным причинам, по всё ещё полуазиатским обществам Востока, хотя ничто в самом еврейском существовании ничего не предполагало, не приглашало и не оправдывало — они были не в состоянии понять этот объективный абсурд, и осознание того, что государство и капитал осуществляют внутренние противоречия своей собственной конституции под ложным, но, тем не менее, реально существующим адресом антисемитизма, ничуть бы им не помогло.
С другой стороны, так называемый научный социализм, который, по крайней мере, правильно объяснял ненависть к евреям как «социально обусловленную» и потому «только социально упраздняемую», всегда оставался гораздо ниже практического уровня сионизма, который ошибочно интерпретирует ненависть к евреям как антропологически обусловленную и неизлечимо вечную. Этот ложный прогноз сионизма оказался столь верным, как ни один прогноз любого другого национализма — ведь хотя антисемитизм сам по себе отнюдь не вечен, капиталистическое мировое общество властно побуждает его увековечивать: «еврей» — это проекция буржуазного общества, в преследовании которого оно стремится преодолеть свой антагонизм в порядке замещающего действия.
Сионизм подвергается критике, которая применима к любому национально-освободительному движению — хотя и в форме, которая должна отражать социальную форму антисемитского вопроса. Любая критика сионизма как израильского национализма должна учитывать, что было бы неправдой с особой злобой осуждать единственную реакцию, которая осталась у евреев на пресловутый антисемитизм после банкротства буржуазного Просвещения и краха пролетарской мировой революции. Сионизм — это неправильный ответ на антисемитизм, который, как это ни ужасно, только в ретроспективе оказался единственно правильным на данный момент, учитывая состояние истории. Напротив, по-прежнему правильный ответ — революция за безгосударственное и бесклассовое общество — был деградирован сталинизмом до несерьёзной утопии маргинальных чудаков.
С этой точки зрения Израиль является если не оплотом, то, по крайней мере, единственным средством самозащиты от разгула антисемитизма во всем мире. Хотя право каждого еврея на израильское гражданство — это не решение антисемитского вопроса, это, тем не менее, историческое достижение первого порядка; по крайней мере, в мире, организованном национальными государствами, в котором, как доказывает судьба апатридов, человек как человеческое существо ничего не значит, но как гражданин государства, по крайней мере, он значит кое-что. Существование Израиля необходимо именно потому, что утверждение о том, что евреи — это всего лишь религиозная община и, следовательно, не более чем граждане государств, к которым они принадлежат, уже давно опровергнуто историей — и в последний раз всеми средствами, на которые способна немецкая национальная община.
III. Левые и сообщество народов
Поскольку после Освенцима современный антисемитизм вынужден выглядеть как антисионизм, Израиль, «еврейское государство», является обычной проекцией. Израиль — идеальное полотно для буржуазных и левых альтернативных кошмаров, особенно в Германии. То, что человек хочет сам, но на данный момент оказывается неспособным сделать, принимается за намерения и поступки израильтян. Только так можно понять настойчивые ссылки на то, что израильтяне считают себя «избранным народом» и что мир должен быть исцелён ими — утверждающие это и сами не против места под солнцем. Именно евреи, якобы, отрицают равенство. В обличении их в элитарности и высокомерии, короче говоря, в антинародности и в том, что они равнее равных, проглядывает, что человек сам чувствует себя призванным к более высоким вещам и жаждет больше не прятать свой свет под бушлатом. У евреев есть то, чего хочет антисемит, они мешают ему это получить: кровные узы, которые гуще водянистого супа, национальная идентичность, общность внутри народа, неоспоримое единство как свойство природы и расы, синтез личности и общества вне общей конкуренции и ресурсной зависти. Атомизированные индивиды, лишённые обществом разума и отброшенные назад к простому интеллекту, жаждут своего падения и слияния в репрессивном коллективе, который в конце концов создаст спокойствие, порядок и обзор. То, что противостоит этому или стоит на пути, проецируется на «еврейскую сущность», от которого можно избавиться, только искоренив его.
К проекции присоединяется мания преследования, политизированная паранойя. Те, кто галлюцинирует себя в паническом страхе уничтожения, не должны стесняться по поводу причин самообороны. Для них евреи — «антираса» (Гитлер), а их «государствоподобное образование» — антитеза правильной государственности. Современный антисемитизм — это антисемитизм не вопреки Освенциму, а именно благодаря ему: он никогда не простит евреям Освенцим и никогда не простит им обман немцев в отношении национальной общности.
Заметно, что «сионизм» в обиходе немецких «антисионистов» — это не просто название национализма евреев до основания Израиля и израильтян после. Когда израильские левые выступают против национализма в обществе и государстве и называют это антисионизмом, это соответствует традиции и является всего лишь названием для этой критики. С другой стороны, в Германии и среди друзей гомогенного национализма в целом «антисионизм» — это знак проекции и, следовательно, не название для того, что, возможно, можно было бы назвать совершенно иначе, а скорее шифр и код. Это шифр и код, который кодирует и незаметно обозначает то, что думают и чувствуют левые, но о чем осмеливаются говорить публично только правые. Почему левые в своё время дистанцировались от (организации) «Антисионистского действия» Михаэля Кюнена, никогда не критикуя антисионизм как таковой, хотя сами они, подобно сионистам, всегда обвиняют евреев в религиозном заблуждении о власти «избранного народа» вместо обычного национального интереса?
То, что сионизм понимается как национально-освободительное движение евреев, а затем как наименование национализма изральтян, что невозможно в Германии, является предварительным условием для любой дискуссии.
Перевод с немецкого:
https://jungle.world/artikel/1997/32/vom-antizionismus-zum-antisemitismus