Маркус Лиске
Попытка правых релятивизировать катастрофу Шоа, ссылаясь на преступления сталинизма, служит защите немецкой национальной гордости. С другой стороны, постколониальная релятивизация Шоа путём включения её в колониальные преступления служит для оправдания истребительного антисемитизма ХАМАС.
Будь то политические мотивы или просто стремление к журналистской оригинальности — круглые годовщины исторических событий часто воспринимаются как приглашение переписать историю. Особенно это касается 8-го мая и связанного с ним освобождения мира от немецкого национал-социализма, которому сегодня исполняется 80 лет.
А чего там только нельзя пересмотреть! Например, роль России, поскольку эта страна достаточно громко приравнивается к бывшему победоносному Советскому Союзу, как это любят делать «Союз Сары Вагенкнехт» и другие мнимые борцы за мир. Но и сам национал-социализм, хотя в «Альтернативе для Германии» ещё не пришли к единому мнению, был ли он не таким уж злом, как принято утверждать (Бьорн Хёке), или даже большим злом, чем считается, потому что он был каким-то левым (Алиса Вайдель).
И, конечно, Шоа как основа германо-израильских отношений также срочно нуждается в ревизии, а лучше в двух — со стороны левых и правых антисемитов. Для примера: первые сегодня любят нападать на еврейских сокурсников в университетах, вторые — на мемориалы концлагерей и их персонал.
Когда 27-го января Мемориал лагеря Равенсбрюк открыл большой год памяти чтением, посвящённым освобождению концентрационного лагеря Освенцим 80 лет назад, нападений, к счастью, не последовало. Напротив, мероприятие убедительно продемонстрировало, что 55 процентов немцев хотели бы подвести черту под нацистским прошлым, согласно опросу, проведённому институтом Policy Matters. Зал, в котором сотрудники и друзья мемориала, а также школьники из Нойбранденбурга, расположенного в 50 километрах, читали тексты выживших, выглядел приятно заполненным благодаря многочисленным чтецам. Однако гостей, пришедших только послушать, можно было пересчитать по пальцам двух рук.
Сомнительное самопредставление Германии как «чемпиона по поминовению»
Судя по всему, город Фюрстенберг, к которому относится лагерь, не любит, когда ему напоминают об этой части истории. На всякий случай городская хроника на муниципальном сайте заканчивается 17-м веком, а для туристов рекламируются водный праздник на озере Шведтзее (где в то время утилизировали пепел отравленных газом и сожжённых женщин) и рождественская почта в районе Химмельпфорт. Однако нет ни фотографий, ни информации о событиях в мемориале концлагеря. Тот факт, что город получал экономическую выгоду от принудительных работниц женского концлагеря и производственного предприятия Siemens на территории лагеря, остался в прошлом.
Сегодня Фюрстенберг живёт в основном за счёт туризма и поэтому мог бы, по крайней мере, признать денежный ресурс в сомнительном самопрезентации Германии как «чемпиона мира по сохранению памяти». В конце концов, мемориалы концлагерей — настоящие туристические магниты, даже такие отдалённые, как Равенсбрюк. Около 100000 посетителей приезжают сюда каждый год — люди, которые потребляют, возможно, даже остаются на ночь и, возможно, возвращаются в следующем году в качестве водных путешественников.
У тех, кто категорически не хочет получать от этого пользу, могут быть глубоко укоренившиеся психологические причины, которые можно проанализировать, используя термин «культ вины», происходящий из языка правых экстремистов. Слово, которое намеренно игнорирует то, чем на самом деле являются память и поминовение — а именно ответственность за будущее, а не чувство вины.
С демографически трезвой точки зрения, в Германии почти не осталось тех, кто был лично виновен в тех временах. Даже те, кому всё ещё приходилось иметь дело с виной своих родителей, постепенно вымирают. Это означает, что для подавляющего большинства людей худшее, что может произойти — это то, что на кону могут оказаться запятнанные жилеты их дедов и прадедов, то есть людей, которых они, возможно, никогда не встречали. Если они всё же чувствуют себя жертвами памяти о национал-социализме, то только потому, что стали жертвами заблуждения, выходящего далеко за рамки эпохи: национальной гордости.
Вы не можете просто объявить драмы Гёте, симфонии Бетховена или двигатель Отто своей собственной заслугой, обусловленной генетическим происхождением, чтобы улучшить своё жалкое существование, и в то же время считать Холокост чем-то, что не имеет к вам никакого отношения. Следовательно, он должен быть либо большой ложью, просто «пятном от птичьего помёта» (Александр Гауланд, АдГ), который можно постепенно забыть, либо, по крайней мере, преступлением, которое нужно «рассматривать в контексте». Последняя точка зрения в настоящее время является наиболее вирулентной, поскольку она объединяет правые и левые стремления переписать историю.
Причины и точки отсчёта могут быть разными, но общая цель правых и левых ревизионистов — релятивизировать это величайшее из всех преступлений против человечества. Правые экстремисты любят указывать на жертвы бомбардировок союзников, а консервативная среда предпочитает искать объекты уравнения под красными флагами: сталинизм, китайская «культурная революция» или кошмарный режим Пол Пота в Камбодже. Именно это произошло в так называемом споре историков 1980-х годов, когда консервативный историк
Эрнст Нольте попытался переосмыслить Холокост просто как реакцию на сталинские злодеяния: «Разве „классовое убийство“ большевиков не было логическим и фактическим прецедентом „расового убийства“ национал-социалистов?»
Ошибочная интерпретация универсализма как «евроцентризма»
И как будто уже это было недостаточно странно, Нольте даже принял тезис своего коллеги Дэвида Ирвинга, который позже был осуждён как отрицатель Холокоста: по мнению Ирвинга и Нольте, заявление, сделанное в сентябре 1939-го года Хаимом Вейцманом, президентом Еврейского агентства, о том, что «евреи всего мира сражаются на стороне Англии в этой войне», безусловно, давало Гитлеру право интернировать немецких евреев.
Философ и социолог Юрген Хабермас признал вышеупомянутую проблему национальной гордости фактической движущей силой ревизионизма Нольте и его сторонников, указал на их «национально-историческое приукрашивание конвенциональной идентичности» и позитивно противопоставил ей «постконвенциональную идентичность», которая должна быть ориентирована на универсалистские ценности.
Поданный под названием «конституционный патриотизм», он звучал в то время достаточно убедительно, даже для так называемого центра среднего класса. Однако сегодня именно этот универсализм, а точнее, его неверное толкование как «евроцентризма», вызывает потребность в пересмотре среди левых. Правда, их не волнует национальная гордость и, следовательно, и отказ от вины за нацистские преступления. Напротив, теперь они релятивизируются в другом контексте — а именно в связи с колониализмом.
Попытка ревизии «слева»
Это понятно, поскольку он продолжает жить в расистских стереотипах и экономических условиях. Однако это становится абсурдным, если рассматривать государство Израиль как колониальный проект в действии и объявлять арабов, живущих там в качестве «палестинцев», угнетённым коренным народом. Таким образом, постколониальная ответственность порождает острое колониальное чувство вины.
Примером тому стали так называемые «дебаты о катехизисе», начатые в 2021-м году австралийским историком Энтони Дирком Мозесом, который попытался релятивизировать Шоа на основе колониальных преступлений и даже свести к ним геноцид европейских евреев. В этой попытке «левого» пересмотра сталинизм, который Нольте использовал в качестве сравнения, просто заменяется колониализмом, и на этот раз от исторической немецкой вины освобождается не местная национальная гордость, а «палестинцы».
Таким образом, провозглашённая ХАМАСом цель уничтожения всех евреев «от реки до моря» предстаёт уже не как проявление антисемитизма, а как дело, достойное поддержки в антиколониальной освободительной борьбе. Какой бы гротескной ни была эта идеологическая конструкция, она может оказаться более долговечной, чем попытка Нольте пересмотреть её справа. Лозунг «Освободите Палестину от немецкой вины», который сегодня инфляционно используется в левых кругах по всему миру и в конечном итоге отражает ультраправую концепцию «культа вины», является тому подтверждением.
Спустя 80 лет после окончания войны память о Шоа рискует утратить свою суть: обязанность гарантировать, что «Освенцим не повторится». Если это центральное требование, которое, по словам Адорно, должно быть «самым первым требованием образования», сегодня используется против права еврейского государства на существование путём переосмысления войны Израиля против ХАМАС как геноцида против «палестинцев», то это не просто исторический абсурд. Это также подрывает работу по сохранению памяти, которая уже находится под серьёзной угрозой из-за дебатов о подведении «заключительной черты».
Ведь если не признавать уникальность Шоа, мемориалы концлагерей превращаются в просто музеи ужасов. С таким же успехом можно разбрызгать внутри искусственную кровь и поставить восковые фигуры, как мы знаем по пыточным подвалам средневековых замков. И даже ничто не помешает снести их, если число посетителей однажды упадёт. Так что даже безвинные жители Фюрстенберга, которые хотели превратить Равенсбрюк в промышленную зону в начале 1990-х годов, в конце концов, могут оказаться виновными без всякого культа.
Перевод с немецкого:
https://www.jungle.world/artikel/2025/19/deutsche-schlussstrichdebatte-postkolonialismus-die-schuld-der-schuldlosen
[Несколько туристических фоточек из лагеря Заксенхаузен под Берлином, февраль 2025-го.]
