[Wir wurden gebeten, eine Art Erklärung zu dieser Kritik an Kropotkin zu schreiben, denn sie sei ohne Weiteres nicht zu verstehen. Was wohl stimmt. Hiermit ist’s geschehen und in der Februarausgabe der GaiDao erschienen. – liberadio]
Es wohl werden einige erklärenden Worte nötig sein, um die Gorssman-Roschtschins Kritik an P. A. Kropotkins Begründung des Anarchismus einzuordnen. Es scheint mir nicht besonders sinnvoll, darauf eine „Antwort“ oder eine „Entgegnung“ zu schreiben. Es macht keinen Sinn, gegen einen längst Verstorbenen zu polemisieren. Jedoch eine eine Erklärung oder Deutung dieses durchaus interessanten Dokuments scheint mir angebracht.
Es handelt sich nämlich um eine Art kritische Würdigung von Kropotkins Werk, obwohl es dem Autor deutlich daran liegt, eine scharfe Kritik an Kropotkins umstrittener „patriotischer“ Wende im 1. Weltkrieg zu formulieren und sie eben aus dessen Theorie abzuleiten. Continue reading “Einführendes zur Grossman-Roschtschins Kritik an Kropotkin”
Вопрос, существует ли нечто вроде «левого антисемитизма» или эта связь является логически невозможной, не нов и до сих пор не получит убедительного ответа.
Бытие не определяет сознание — по крайней мере, не материалистически. Ибо материализм пишется не материей как первопричиной, которой сознание служило бы зеркалом, а загнанным в негативную тотальность капиталистических отношений человеческим родом. Материализм не является теорией социальной среды, детерминизмом; он вообще не делает производных. Он критически описывает. Он занимается, как говорил Маркс, «критикой посредством описания», т.е. объективной саморефлексией вывернутого наизнанку общества в горизонте его ультимативного кризиса как его окончательной правды. Так, материализм является не философией происхождения, а самосознанием негативной диалектики, не Великим Методом, который применяется интеллектуалами к объекту, а критикой, взрывающей овеществлённую имманентность объекта. Материализм не является, тем более в его категорической позиции как коммунизм, органом какого-либо интереса, агентом класса, комиссаром какой-либо программы: поэтому он не годится ни на роль «науки как профессии», ни на роль её последствия – «политики как профессии», т.к. он не может уложить в систему и озолотить в виде теории анти-разумное капиталистического общества. Материализм — это антагонист подобных практик рационализации, этого, как говорит Адорно, «пораженчества разума». Ибо марксизм до-критичен, одна из опций буржуазного Просвещения. Марксизм, к тому же, анти-критичен, стратегия радикально-буржуазной, якобинской интеллектуальности. Там, где материализм марксовой критики политической экономии говорит об идеологии, там интеллектуал постоянно слышит интерпретацию, мнение, манипуляцию: затем, чтобы занять позицию профессионального посредничества между так называемыми «фактическими суждениями» и так называемыми «ценностными суждениям». 
Когда Карл Маркс в 1864-м году в своём «Приветственном обращении к рабочему классу Европы» впервые указал при помощи трезвой оценки фактов перспективу исторических событий и выливающиеся из неё задачи трудовых масс, под конец он напомнил рабочему классу об обязанности «объединиться против в одновременном и открытом обвинении против дипломатических интриг международной политики, и провозгласить простые законы морали и права, которые должны стать законами отношений между нациями подобно тому, как они регулируют отношения между частными лицами. Борьба за такую внешнюю политику входит в общую борьбу за освобождение рабочего класса». Таким образом, как для международных отношений между правительствами, так и для борьбы за освобождение пролетариата было сформулировано требование, придерживаться «простых законов морали и права», которыми должны руководствоваться и все частные отношения. Хочется верить, что эти законы действительно так просты, как тут, кажется, предполагает Маркс. Он считает излишним всякое объяснение, какие законы, в частности, должны быть перенесены с частной жизни на жизнь общественную, чтобы «просто» гарантировать право и мораль. Он не говорит об особенной пролетарской морали, о пролетарском праве в отличие от буржуазных представлений, а признаёт общую для всех людей, независимо от их социальной позиции, этическую обязанность приличия, и причисляет надзор за правительственной политикой в отношениях с другими правительствами, насколько она соответствует стандартам морального права, к задачам рабочего класса в его «общей борьбе» за своё освобождение.
Намерение взять Германию под контроль, завистливый взгляд в сторону США и желание мира периодически наводили на размышления об объединении Европы. Но Европа никогда не горячила умы так, как нация. Сегодня европейский капитал взрывает границы национальных государств, но актуальное сознание липнет к нации или впадает в государственную раздробленность. Во время югославской войны баски вывешивали в окнах хорватские флаги — за кусочек этнической почвы не жалко ни выстрела. Распад наций становится привычным. Чехословакия распалась на две, Советский Союз на пятнадцать, Югославия — на шесть государств. Кандидатами на распад являются Испания, Великобритания и Бельгия. «Нация» некогда означала объединение двойных государств, сегодня желание собственной нации означает распад государства.